— Знаю. Но это ничего не меняет. Я вам нужен. А вы можете мне обеспечить безопасность и работу. Можете?
Могли. Хотя и было это поперек души.
Роман вздохнул:
— Хорошо. Обговорим детали?
Ровно спустя двадцать минут все было закончено, управление передано, записи сделаны, истребитель подготовлен к взлету. На его борт перешли два человека из команды «Стремительного». Больше никто не согласился уйти. Даже этих пришлось выбирать жребием. А Роман и Аврора остались на крейсере.
«Стремительный» получил жесткий приказ — не вмешиваться. Только наблюдать. В этой драке они не помощники. Но вот отследить, доложить… они могут.
Аврора последний раз взглянула на детей. Коснулась губами щечки Мишутки. Потом Маргошки.
— Родные мои… — Из черных глаз катились слезы. — Живите. Только живите. И будьте счастливы.
Эрасмиус прикусил губу.
Столько отчаяния было в голосе женщины. Она не верила, что вернется. И он вдруг вспомнил себя.
«Люси умрет, а я не хочу, чтобы она умирала!!! Она должна жить, должна, вы понимаете?!»
И резкий голос отставного сержанта: «А ну, соберись!..»
Сейчас в Авроре он узнавал себя. То же неистовство чувств. Тот же характер… Неужели есть что-то такое… связь? Он же вычищал все, кроме необходимого… Или?..
Это определенно надо исследовать…
Пусть они только выживут.
Аврора смотрела, как стартовали корабли.
— Роман, ты должен перейти на «Стремительный», пока не поздно.
— Нет.
— Я могу выжить. Но ты точно погибнешь…
Глаза Романа были отчаянными и серьезными.
— Я не уйду, Ро.
Аврора села рядом с мужем на пол. Взяла в ладони любимое и бесконечно дорогое лицо, коснулась губами губ Романа.
— Родной мой, у нас дети. Я не могу тебя долго уговаривать… Пусть у них будет хотя бы отец…
— У них будут бабушка и дедушка. Любимые и любящие. А их отец до конца останется с их матерью. Плевать мне,
— Рома!!!
Аврора в отчаянии поглядела на него. Она видела — муж не уйдет. И… и погибнет вместе с ней.
— Умоляю!!!
— Нет, Ро. И не проси меня.
И, глядя в синие глаза, она поняла — Роман уже все решил для себя. Абсолютно. А это значит, что она даже умереть не сможет. Она должна будет выжить. И привести корабль обратно.
«Ты была одним из первых опытов. Не самым лучшим. Вероятность твоей смерти — до семидесяти процентов, безумия — до девяноста пяти».
Слова Эрасмиуса Гризмера отдавали похоронным набатом. Но больше Аврора ничего не могла изменить.
Только драться. Принять свою судьбу — и драться.
Она кивнула — и начала сбрасывать одежду.
— Эрасмиус говорил, что на мне не должно быть ничего лишнего. Полная обнаженность. И распущенные волосы — обязательно.
— Давай помогу. — Роман опустился на колени рядом с женой, снимая с нее высокие ботинки. Не удержался — и поцеловал пальчики на правой ноге, прижался щекой.
Как высказать этой женщине свою благодарность?
За себя, за детей, за всю Русину… где найти слова, которые передадут такое всепоглощающее чувство?
Их нет. Только одно…
— Аврора, милая моя, родная, любимая, я так счастлив с тобой. Я безумно благодарен тебе и за детей, и за наши годы вместе…
— Рома, пожалуйста, ну отправляйся к детям!
Роман улыбнулся. Смешная девочка. Родная, бесконечно любимая девочка… Разве он может ее оставить?
