сюда не заходили, поэтому единственная улочка была довольно чистой. За невысокими каменными изгородями зеленели садики, но цветов не было видно… Цверги выходят на улицу обычно после наступления сумерек, и поэтому все их цветы цветут только по ночам. Я нашел нужную дверь с табличкой и пнул ее ногой. Приложил ухо и прислушался. Ни звука. Неудивительно – они, наверное, только-только легли спать. Я повернулся к двери спиной и начал изо всех сил колотить каблуком в деревянную створку. Эти норы могут уходить вглубь на несколько сотен метров. Кто знает – на какой глубине там спальня. Внезапно дверь открылась, и если бы она была чуть выше, то я бы провалился внутрь. Так же я лишь сильно ударился затылком о каменную стену.
За порогом стоял бородатый цверг. Бороденка у него была так себе – даже до пояса не доходила. Молодой еще. Цверг злобно посмотрел на меня:
– Ну? Че надо?
Особых симпатий он у меня не вызвал, и поэтому ответил я в том же духе:
– Норди позови.
– Какого Норди?
– Я не знаю, под каким номером он у вас проходит. Конунга. И побыстрее – у меня мало времени.
– А кто его спрашивает?
– Питер Фламм. Если он вдруг запамятовал, то напомни, что за ним должок.
Цверг что-то пробормотал себе в бороду, видимо ругательство, но делать нечего – пошел.
Норди был конунгом северного клана цвергов, и когда-то, давным-давно, мне случайно довелось оказать ему услугу. Я спас ему жизнь. Но на самом деле это было не главным. Главным было то, что я спас его деньги от разграбления. Довольно значительную сумму – тысяч двадцать. Для Норди (как и для любого другого цверга) спасение двадцати тысяч было гораздо более важным и значимым событием, чем спасение его жизни. Тогда-то он и пообещал мне, что когда бы и по какому бы поводу я к нему ни обратился, то он, Норди, и весь его клан, включая грудных младенцев и домашних кошек, приложат все усилия для оказания мне любой помощи. Похоже, это время пришло.
Ждал я довольно долго. Постепенно в голову начали лезть нехорошие мысли. Помереть Норди, конечно, еще не мог – ему-то было всего лет триста. Но его могли убить во время войны. Могли лишить должности конунга – такое тоже случалось. Его могло просто не быть на месте – уехал куда-нибудь по торговым делам. Наконец дверь скрипнула и приоткрылась. Оттуда высунулась взлохмаченная борода, а потом появился и сам Норди в колпаке и ночной рубашке – заспанный и крайне недовольный. Однако при виде меня его настроение чуть улучшилось.
– Ага… – сказал он с некоторой долей удовлетворения. – Явился-таки. Я уж думал, что тебя и в самом деле повесили в Ле Корне.
– Что я слышу, Норди?! Ты что, действительно рад меня видеть или просто не узнал?
– Узнал-узнал… Знаешь, как говорят? Видеть тебя – одно удовольствие, а не видеть – совсем другое. Твое присутствие не доставляет мне счастья, но я рад, что ты, по крайней мере, жив. Я очень расстроился, узнав, что тебя повесили.
– Да и я не особо радовался. Я по делу пришел.
Норди тяжело вздохнул:
– Вы, люди, такие грубые существа. Ты вообще слышал когда-нибудь слово «вежливость»?
– Нет. В большом словаре я дошел только до слова «балкон». Кроме того, у меня нет времени.
– Да знаю я. – Норди махнул рукой. – Из города бежишь. Я бы на твоем месте тоже торопился.
Я не особо удивился. У Народца свои источники информации. Они знают практически все и обо всех, но никогда не поделятся своими знаниями с чужаками.
– Ах ты, старый жулик! Значит, ты знал, что я нахожусь в городе?
– Нет, но когда мне сказали о смерти Креста, то я сразу навел все справки. Информация – основа удачного бизнеса. Я только не понял – зачем ты его убил?
– Он мне кое-чего задолжал и не хотел отдавать долг. Ты, кстати, догадываешься, зачем я пришел?
Норди тяжело вздохнул.
– Такое разве забудешь. Ты спас мои двадцать тысяч. Я – твой должник. – Внезапно в его маленьких лукавых глазках промелькнула искра. – Я так понимаю, что ты принял предложение Виктора и отправляешься искать эти батарейки?
– Так ты и об этом знаешь?
– Все знают.
«Все» – это значит все цверги, гномы и часть эльфов, которые живут в Фаро. Остальным знать об этом необязательно. Остается утешаться тем, что они хоть информацией не торгуют.
– Может, ты знаешь, где их искать?
– Может, знаю… А может, и нет. – Норди снова тяжело вздохнул и поморщился, как от зубной боли. – Не спрашивай меня, Питер. Ты же понимаешь, что я не могу тебе об этом сказать.
– Понимаю. Но, по крайней мере, попытаться я мог?
