Карелла станет защищать вас от мафии? Даже если бы и захотел – у него нет необходимых связей. У нас они есть. Престиж правительства за время войны сильно упал, но не нужно нас недооценивать. Ведь именно правительство вернуло вам ваше имя, звание, вернуло вам, не побоюсь этого слова, вашу жизнь. Но мы можем так же легко это и забрать. Все, включая жизнь.
Вот гаденыш. Такую песню испортил. Видимо прочитав мои мысли, Дэн продолжил:
– Простите меня, господин Фламм. Я знаю, что вы не тот человек, которому можно угрожать или которого можно шантажировать… но у меня есть начальство, которое придерживается иного мнения. Так как? Вы согласны с нами сотрудничать?
– Господи, Дэн, да где ты таких слов набрался? «Сотрудничать»… Ты что, меня в тайную полицию вербуешь? Кроме того, я слабо понимаю, что от меня требуется. Где находятся эти ваши батареи, я не знаю, работать на Карелла тоже отказался… Кстати, а какой мне резон работать на вас? Что я с этого буду иметь?
– Вас устроит небольшой замок в любом месте по вашему выбору и пожизненная рента в размере десяти тысяч годовых? Золотом, естественно. По желанию можете получить титул с правом наследования и министерскую должность. Ну и не забывайте о защите от прочих соискателей.
– И что же я должен делать?
– Согласитесь работать на Карелла. Отыщите место, где находятся батареи, если они вообще существуют. Дайте знать нам. Все.
– Думаю, что Карелла не согласится.
Дэн задумчиво пожевал губами и медленно, подбирая слова, произнес:
– Полагаю, что господин Карелла… э-э-э… он скоро покинет нас. Право, мне очень жаль, но, к сожалению, другого выхода нет. С остальными мы сумеем договориться, но Виктор не согласится ни за что – он ищет их всю жизнь. И отец его, кажется, искал…
– Ну а если он согласится продать эти ячейки правительству?
Он рассмеялся:
– Это Карелла вам так сказал? Не верьте. Никому он ничего не продаст. Зачем ему что-то продавать, если, имея батареи, он сможет диктовать свои условия всем.
Я дипломатично промолчал. Мы посидели так еще некоторое время. Однако главное уже было сказано, а никаких других тем для разговора не было. Я злорадно наблюдал за Дэниелом, который извертелся на стуле, как ребенок, которому приспичило пописать. Наконец он не выдержал и с извиняющимся видом приподнялся со своего места.
– Господин Фламм…
– Конечно иди, Дэн… Государственные дела не будут ждать.
– Ну-у… Что мне все-таки передать господину Буковски? Вы согласны?
У меня хватило ума ответить «да».
За стойкой меня ждал мрачный Юл.
– Где тебя носило? Являешься на смену и уходишь через три минуты с концами. Где Макс? Нет Макса. И никто, заметь – никто, не знает, где этот чертов Макс околачивается. Я что, в секретари к тебе нанимался? Какого черта я должен всем объяснять, что…
Юл мог молоть языком часами. Один или в компании. Отсутствие собеседника его никогда не смущало. Сам он говорил, что заработал эту привычку после того, как прожил на необитаемом острове два года три месяца и двадцать один день. Это вполне могло быть правдой – в молодости Юл ходил по морю Рифф под черным флагом и помогал государству грабить торговцев.
Правда, его методы несколько отличались от государственных.
Владельцем бара он стал после того, как лишился ноги при неудачном абордаже. Потеря любой из конечностей, кроме головы, в этой почтенной профессии никогда не считалась достаточным основанием для выхода на пенсию. Однако Юл владел четвертью акций корабля, что значительно упрощало дело. Он отдал свою долю команде в качестве откупного, а сам, забрав Марту и свои (далеко не скромные) сбережения, двинулся на север, пока не осел в Фаро.
Все это Юл рассказал мне в день нашего знакомства, когда я впервые забрел в «Овцу и мельницу», чтобы выпить кружку пива. Сразу после этого он предложил мне стать его компаньоном в покупке еще одного бара, а когда я посетовал на отсутствие денег и работы, сразу же взял меня работать барменом. Ни он, ни я не жалели об этом.
До сегодняшнего дня.
– …и всех клиентов распугал. Так что ты разберись с ним. Сразу предупреждаю – если разговор долгий, то валите на улицу.
Я взглянул в направлении пальца Юла и сразу же понял, о ком он говорил. Незнакомец тоже увидел меня и приветственно помахал рукой, приглашая за свой стол. Я тяжело вздохнул и посмотрел на Юла. Странно, но он от этого взгляда как-то сразу сник, отвел глаза в сторону и махнул рукой – иди, дескать.
Народу в зале было пока что не очень много – слишком рано. Дюжина гномов, сдвинув два стола, азартно резалась в карты. Два цверга сидели за дальним столиком, окруженном толпой. Я знал, что они букмекеры, хоть сам никогда не играл на бегах. Еще с десяток посетителей сидели там и сям в зале.
