трогательное. Сразу хочется такого мужчинку к груди прижать и по плеши похлопать.
Женя вспомнила, что во всех романах, которые она читала, мужчины почти всегда были красавцами и брюнетами, а волосы у них были либо «густые, как шерсть дикого зверя», либо «крупной волной спадали на мускулистые смуглые плечи». Вспомнила и, насмешливо наморщив нос, фыркнула:
— Скажешь тоже.
— Ты пойми, молодых и красивых олигархов — раз, два и обчелся, — объяснила Ксюша. — Им сейчас всем за сороковник. Все плешивые и тертые жизнью. У этого хоть брюхо небольшое.
— Ну, не знаю, — с сомнением сказала Женя. — Мне больше нравятся молодые…
Ксюша фыркнула и поморщилась:
— Молодые ей нравятся, а! Ты лучше посмотри на полотно Айвазовского, которое висит у тебя над головой, и представь себе, сколько оно стоит! Тогда и про лысину забудешь, и про брюшко.
— Ты что, хочешь выйти за него замуж? — удивленно спросила Женя.
— Ну почему сразу замуж? — передернула плечами Ксюша. — Необязательно. Можно и по-другому. Эти дядьки — народ щедрый. Для них подарить подружке машину или квартиру — как сигарету закурить!
По лицу Жени пробежала тень. Она поставила на столик стакан с джин-тоником, поправила пальцем очки и сурово заявила:
— Мне такая машина на фиг не нужна.
— Да ну? — весело воззрилась на нее Ксюша. — А какая нужна?
— Такая, чтобы я сама на нее заработала, — отчеканила Женя. — А если и приму столь дорогой подарок, то только от родного человека.
— От мужа, что ли?
Женя нахмурилась и кивнула:
— Можно и от мужа.
Ксюша засмеялась.
— Ой, не могу! И где же ты такого мужа отыщешь, сексапильная ты наша? У тебя какой рост?
— Неважно, — угрюмо ответила Женя.
— А бюст-талия-бедра?
— Тоже неважно.
— Ну а вес? Весишь-то ты сколько?
— Что ты ко мне пристала с этими глупостями? Какая разница, сколько я вешу? Я добрая и умная, вот.
— Есть! Есть разница! Пойми же ты, дуреха, этих боровов вовсе не интересует твой супермозг, им нужна твоя супергрудь, твои суперноги и суперулыбка!
— Звучит здорово! — пробасил за спиной Жени голос Бориса Романовича. — Простите, что заставил вас скучать, дамы. Бизнес не отпускает. — Он подошел к столику и брякнулся на диван. — О чем спорите, девчонки?
— О своем, о женском, — хмуро ответила Ксюша.
— Ну-ну. — Борис Романович разлил спиртное по бокалам и обвел девушек насмешливым взглядом: — Так на чем мы остановились, красавицы?
— На Шишкине и Брюллове, — сухо ответила ему Ксюша, обиженно поглядывая на нахохлившуюся Женю.
— Ах да. — Борис Романович кивнул. — Это интересная история. Давайте выпьем, и я вам ее расскажу!
Ксюша подняла бокал, а Женя тихо сказала:
— Мне уже хватит.
— Как хватит? Почему хватит? — удивился Борис Романович.
Женя покраснела и открыла рот, чтобы ответить, но Ксюша ее опередила:
— Она больная, ей нельзя.
— Больная? — еще больше удивился олигарх. — А с виду и не скажешь.
— У нее проблемы с мозгами, — пояснила Ксюша. — У всех обычные мозги, а у нее — супермозг. Это такая большая серая штука, которой не нужны ни машина, ни квартира, ни драгоценности.
— Хватит нести чушь! — рассердилась Женя. — Борис Романович, вы хотели рассказать про Брюллова!
— Про Брюл… Ах да. — Лицо олигарха снова повеселело. — Купил, понимаешь, неделю назад рисунок. Дурацкий рисунок — большой лист, а посередине — глаз. И подпись: «Се я рисовала. Девятнадцатое марта тысяча девятисотого года». А на обратной стороне еще одна: «Рисовала Лидия Брюллова». Читаю, блин, и фамилия такая знакомая. Тут и эксперт один подвернулся. Говорит: «Брюллова — помните? «Последний день Помпеи». — «А! — говорю. — Точно! В школьном учебнике истории репродукцию видел!» Ну, думаю, надо брать. «Сколько, — спрашиваю, — стоит картинка?» А он на меня глазенками поверх очков зыркнул и говорит: «Точную цену назвать не могу, но где-то в районе двадцати тысяч долларов». Тю, думаю, какая дешевка. Ну и,
