Эона. Последняя заклинательница драконов

можно быстрее. Моей жене помогло.

– Я не хотел проявить непочтение, – торопливо выпалил трактирщик. – Ваша жена одна из благословленных. Может, и эта девочка тоже. Выходите здесь – попадете прямиком во двор. Купец в дальнем загоне.

Если мои навыки в притворстве и должны были когда-то пригодиться, то этот миг настал. Я высвободила несколько косичек из прически, вознесла безмолвную молитву богам и ринулась вперед, задрав юбку до самых щиколоток.

– Это ты, муж? – окликнула я, бегом спускаясь по ступеням. – Я видела его, муж. Видела нашего сына!

Обогнув лестничный пролет и увидев запрокинутые ошарашенные лица Хаддо и трактирщика, я улыбнулась и обратилась дрожащим голосом к лейтенанту:

– Он в нашей комнате, муж. Поднимайся скорее.

Я преодолела последние ступени и, схватив Хаддо за руку, попыталась затащить его наверх, но он не двинулся с места.

– Он плачет, бедный малыш, зовет отца, – прохрипела я.

Хаддо и трактирщик с ужасом переглянулись. «Она помешалась, – говорили их глаза. – Что нам делать?» Я вновь потянула лейтенанта за собой. Мужчины всегда готовы поверить в женское безумие.

Хаддо отцепил мои пальцы от своей руки:

– Госпожа, я не ваш муж. Я лейтенант Хаддо, помните?

– Конечно, я тебя помню, муж. – Я улыбнулась, почувствовав его жалость. – Что за странный вопрос? Идем же, пока наш мальчик снова не уснул.

– Я отведу ее наверх, господин, – вмешался трактирщик. – А вы найдите купца.

Они не должны были попасть к конюшням. Я представила себя той бредящей, потерявшей ребенка матерью с соляной фермы и вскрикнула, надеясь, что никто не услышит отчаяния в моем голосе:

– Смотри, он побежал играть! Вернись, сынок.

Молясь, чтобы мужчины ринулись следом, я оттолкнула Хаддо и побежала к передней двери с флагами.

– Подожди, сынок, подожди маму, – обратилась я к троице солдат, проходивших мимо.

Они замерли и удивленно повернулись ко мне.

– Слишком темно, чтобы играть на улице, – упрекнула я юношу в центре. – Вернись в дом.

Я явно его заинтересовала.

– Пойдем внутрь, поиграем.

Два его друга загоготали, и с их одобрения солдат быстро преодолел разделавшие нас шаги:

– Сколько стоишь, девица?

Поймав за запястье, он дернул меня к себе, одной рукой обхватил за талию, а другой принялся ощупывать грудь. Я остолбенела. Его прикосновения вызвали еще одно воспоминание о соляной ферме: лапы надсмотрщика и как Долана пинками гонит его прочь.

– Отпусти ее.

Это Хаддо. Заслышав приказ, солдаты вытянулись по струнке и отсалютовали. Внезапно лишившись опоры, я покачнулась, но лейтенант железной хваткой вцепился в мою руку и удержал от падения.

– Простите, сэр, – повинился солдат. Его дружки попятились в тень. – Я думал, она из местных.

– Используй глаза, Лаон, а не член. На ней траурные одежды.

– Да, сэр.

– Иди и тренируй свою наблюдательность в карауле. Живо!

Солдат вновь отсалютовал и скрылся.

Хаддо еще крепче стиснул мою руку и вгляделся в лицо:

– Госпожа? Как вы?

Он, без сомнения, увидел здравомыслие в моих глазах – я не способна изображать безумие под столь пристальным взглядом.

– Лейтенант Хаддо, – нахмурилась я. – Почему я на улице? Зачем вы меня держите?

– Вы… – Он разжал хватку и замялся. – Вам нездоровилось. Но, вижу, все уже позади.

Я уставилась в землю, избегая его зорких глаз:

– Ничего не помню.

– Такое случается. – Хаддо неловко похлопал меня по плечу. – Моей жене мерещилось дыхание нашего мальчика на щеке. Скоро станет легче.

– Где она? – донесся голос Делы из дома.

А следом и трактирщик раздвинул флаги в дверном проеме.

– Здесь, – сказал он, пропуская Делу. – Вам не стоило оставлять ее без служанки. Мне ни к чему безумные женщины, бегающие по двору.