— Я насчет драки с танкистами…
— О! Ты только узнал?! Медленно работаешь, разведка! — Задумался и осторожно спросил: — А что драка? Неужто и твои под замес попали? Быть не может! Дураков у тебя нет. Так, что случилось?
— Сегодня днем, еще до драки, я пообещал одному набожному индивидууму, что накапаю ему чуток спиртика. А сейчас, в свете произошедших событий, нахожусь в затруднительном положении, ибо: с одной стороны — слово дал, а с другой — опасаюсь гнева твоего командира.
— Что ты мелешь? — опять не понял Кравченко. — Какой, в пень, набожный индивидуум… Ты про Алексия, что ли?
— Про него, страстотерпца!
— Так эта плесень морская выжила и к тебе прибежала?
— Прибежала.
— И второй малахольный с ним?
— С ним.
— И, говоришь, спирта ему обещал?
— Обещал.
Кравченко задумчиво загудел в трубку.
— Вот что, Саша. Если эти два лаперуза моченых появятся на глаза Барину до того, как он остынет, боюсь, он их не в больничку, а в морг отправит. Так что пусть они у тебя отлежатся. Поэтому слушай приказ: напоить обоих бакланов до отключки. Чтобы всю ночь, аки агнцы Божьи, храпели и приключений не искали. И так сегодня из борделя звонили. Денег они должны остались. Поэтому слово офицера приказываю держать, а Барину я скажу, что ты их «во спасение» напоил. Он тебе еще спасибо потом скажет. Вопросы есть?
— Вопросов нет.
— Вот и умничка. Конец связи.
— Ну что, защитники Веры, Царя и Отечества, — обратился я к притихшим попам. — Кравченко дал добро. Микола, выдай им закусить и литр спирта.
— А не многовато будет? — поинтересовался крохобор Микола.
— Нормально, пусть помнят нашу доброту!
Еще минут пять бойцы отдирали от меня попов, желающих меня обнять и расцеловать. Наконец попов, размазывающих по щекам слезы счастья, утащили на кухню, попутно предупредив, чтобы были тише воды, ниже травы, а я пошел к Зимину думу думать.
3
Штаб встретил меня нездоровой суетой. Несмотря на вечер, все были на местах и изображали бурную деятельность.
— Проверка приехала? — спросил я у первого попавшегося офицера.
— Хуже, — ответил тот.
— А что может быть хуже проверки? — удивился я.
— Ивлев! — испуганным шепотом выкрикнул тот и поспешил по своим делам.
Я ухмыльнулся и продолжил движение. Ивлев — это не страшно. Ивлев — это хорошо! Ивлев — это решение многих сложнейших задач. Жаль, что штабные этого не понимают. Не понимают и боятся генерал-майора. До дрожи в коленках и поноса. Хотя, чего его бояться?!
— Я тебя повешу, дуболома, — раздался из-за двери Зимина крик Ивлева. — Тебе, скотина, кто дал право распоряжаться моими людьми?!!
— Кого он там третирует? — поинтересовался я у присутствующего Зимина.
— Полковника Жеребенкова, — ответил Зимин, сидящий на месте дежурного офицера. Самого дежурного не наблюдалось. Зимин сидел, закинув ноги на стол, и со счастливым видом курил здоровенную сигару.
— А кто такой Жеребенков? — поинтересовался я.
— Саша, ну ты совсем… — улыбнулся Зимин. — Большой начальник, спустился с Олимпа, чтобы лично сообщить тебе… Да, да, тебе, — полковник ткнул сигарой в мою сторону, — приказ «партии и правительства». А ты даже не удосужился узнать его фамилию!
— Петрович, — не понял я, — так Конь — это и есть Жеребенков?!
— Да, — заржал Зимин, — а ты не знал?!
— Так мне на кой? Меньше знаешь — крепче спишь. А «нукеры» его где?
— За тобой сидят, — еще громче заржал Зимин.
