— Чего мне нужно было, я уже добился. Мы теперь развлечься пытаемся. Скучно нам!
— Кто «мы»? — опять не понял капитан. — У тебя что, раздвоение личности?
— Типа того, — насмешливо фыркнул я. — Короче, начальник. Слушай мои требования. Хочу миллион рублей мелкими монетами, пароход к подъезду и секретчицу Танечку из штаба в костюме женщины-кошки. Ах, да… еще ящик водки и закусить.
Судя по лицу «пленного» Лехи, до него начало доходить, что я издеваюсь над следователем. Я подмигнул ему и прижал указательный палец к губам. За дверью послышалось бормотание — следак пересказывал кому-то мои требования. Кто-то засмеялся. И смех очень сильно походил на смех Петровича.
— Трофимов, — снова раздался голос Солодянкина, — так ты будешь открывать или нет?
— Капитан, ты глухой что ли? Ты мои требования слышал?
— Да.
— Ну, так шевелись.
За дверью опять послышался бубнеж капитана. Я подошел к Лехе. Он затравленно посмотрел на меня.
— Не боись, палач. Добивать не буду. Колено действительно сломано?
— Не знаю, но очень больно, и на ногу встать не могу…
— Ладно. Если через десять минут эти придурки ничего интересного не предложат, будем сдаваться.
— А я бы сейчас выпил… — мечтательно пробормотал Леха, — и на секретчицу бы тоже посмотрел…
— Да-а-а-а, — протянул я, — ради Танечки, в костюме, я бы и от выпивки отказался. Насколько я понимаю, она под Ивлевым «ходит»?
— И не только ходит…
— Ну, тогда точно придется выходить. Барон своих не сдает. Ни при каких раскладах.
В дверь кто-то мощно ударил.
— Сашка, террорист долбаный, открывай давай!!!
— Петрович, — а это был он, — выпить есть?
— Ты оборзел, салага!!! Открывай, говорю!
Я отодвинул засов и отошел от двери. Нож спрятал. Дверь медленно приоткрылась. В образовавшуюся щель заглянул Петрович.
— Зимин, мать твою, чего ты тут жмешься? — раздался из коридора командный рык.
— Михалыч, — ответил командному рыку Зимин, — не беги впереди паровоза. С ним лучше перебдеть. Вдруг он еще бешеный. Я ж говорил: не трогать его сегодня. Опять меня не послушал.
Зимин оценил картину внутри пыточной и мое состояние.
— Так мы заходим? — поинтересовался он у меня.
— Чувствуйте себя как дома, — широким жестом предложил я.
— Шутник, едрить твою.
Петрович полностью открыл дверь. За ним стоял сам генерал-майор Ивлев. За Ивлевым переминался бледный Солодянкин, а за Солодянкиным — конвоир и группа вооруженных штурмовиков в полной выкладке.
— Привет честной компании, — поприветствовал я всех, — нам бы доктора.
Зимин вошел в камеру, пристально посмотрел на меня и жестом пригласил генерала. Тот вошел, оглядел присутствующих, поднялся с пяток на носки и обратно, сплюнул в сторону палача Лехи и скомандовал:
— Конвой, раненых в лазарет. Солодянкин, личное дело Трофимова и чаю мне в кабинет.
Он еще раз посмотрел на меня, прищурился и выдал:
— Танечку, говоришь… в костюме женщины-кошки, говоришь… а это мысль! — Потом повернулся к Зимину: — Петрович, на твой взгляд, когда он понял, что это проверка?
— А кто его, убийцу, знает. У него и спроси.
— Так когда? — спросил меня генерал.
— Подозрения появились еще во время обыска. В процессе допроса они усилились, ну, а тут — возникла уже уверенность.
— Хорош, спец, хорош, — одобрил Ивлев, — значит, сработаемся.
— Помню, помню, — ответил я Петровичу. — Может, вернемся к делам моим прискорбным?
— Да, вернемся, — засуетился Барон. — И так, что тут у нас интересного? Согласно шифровкам агента Доцент, — забубнил он, — на территорию, контролируемую противником, прибывает большая группа американских армейских археологов… — Барон перестал читать и вернулся к «преамбуле», — … армейских археологов… — повторил он и замолчал. Мы молча ожидали продолжения. Барон почесал затылок и посмотрел на Зимина: — Петрович, ты что-
