– Хамишь, Эллочка? Ну, ну! Уж не знаю, как ты успела влезть в доверие к старику и когда умудрилась вырвать у него ключ. Но так и быть, потешь свою натуру, порадуйся неполную неделю своим могуществом. А уж потом…
И делано, утробно рассмеялся.
Тем более что он был уверен в неизменности завещания. Потому что старик с ним советовался и давал почитать текст после составления. И все в том распределении благ и обязанностей генерального директора устраивало. Да и поменять завещание как бы никто без его ведома не мог. Потому что старика-то нет, а имеющиеся пароли допуска у Федора никто украсть не мог, они были в памяти. А на память он пока не жаловался.
Вот и можно было издеваться над наивностью временно поверенного.
Но дама на такой пассаж лишь скривилась:
– Фи! Как мелко!.. Мстить женщине за то, что она отвергла престарелого ловеласа из-за его непрезентабельного вида и мерзкого поведения?.. И чтоб ты знал, Феденька, я инициировала чтение завещания уже на шестой день после ухода нашего патрона. Так что послезавтра все заинтересованные лица собираются у нотариуса. Или ты не придешь?
– Приду. Очень уж хочется посмотреть на тебя в финале всего мероприятия. Ты ведь очень, ну очень любила покойного?
– Конечно. Его есть за что любить. Великий человек был.
– Ну кто бы сомневался! – не удержался от ерничества Федор. – Ты у нас на вторых лиц в иерархии не размениваешься, присасываешься сразу к первым. Хе-хе!
Нашел чем уколоть, ибо слухи все-таки некоторые ходили об особой симпатии дамы к старикану. Но только слухи, ничего большего там не было, кроме искренней симпатии и уважения. Зато сейчас удалось слегка разрушить невозмутимость Яровой и с удовольствием понаблюдать, как ее щеки порозовели. Еще и добить не помешает ехидным вопросом:
– Наверное, и на похоронах хотела бы поприсутствовать?.. Увы! Туда будут допущены только родственники и самые близкие. А вот потом – всегда пожалуйста! Наведывайся к могилке и возлагай цветочки.
Яровая сделала паузу, беря себя в руки, и вновь надела маску безукоризненного совершенства:
– Феденька, с похоронами не все так просто, – теперь тон звучал печально, с искренним сочувствием. – Например, и ты сегодня на них попасть не сможешь при всем желании.
– С чего бы это? – Он демонстративно глянул на шикарные наручные часы. – Через час отправляюсь.
– Как? Ты разве еще не в курсе, что случилось с телом усопшего Никиты Трофимовича? – В ее округлившихся глазах появилось такое искреннее удивление, что директор заволновался:
– А что с ним случилось?
– Оно исчезло! – интригующим шепотом огласила Элла жуткую новость. – Его то ли выкрали неизвестные лица, то ли оно… – голос прервался от ужаса: – …само ушло! Никто толком мне ничего так и не объяснил, но в помещении для прощания останков господина Шенгаута нет!
Некоторое время Федор пялился на женщину во все глаза. Потом поежился словно в ознобе, представив ходячий труп, развернулся и выскочил из кабинета.
Сидящий сбоку от стола мужчина глотнул остывший кофе, скривился и поинтересовался:
– Элла Витальевна, зачем вы разной мистической жути нагоняете? Нельзя было сразу сказать, что тело забрали на специальную экспертизу?
– А пусть помучается и побегает! Меньше вреда фирме нанесет, – с раздражением на недавнего визитера пояснила дама. – Каждая лишняя минута его нахождения в центральном офисе – это прямые убытки и упущенная выгода. И так он тут несколько дней творил невесть что. Потом год придется неприятные последствия расхлебывать.
– Да уж, этот тип мне тоже и сразу не понравился, – мужчина поставил пустую чашку на блюдце и потянулся за печенькой. – Но вам однозначно видней, как целесообразно использовать тех или иных работников фирмы.
Яровая вежливо кивнула:
– Спасибо, господин Шалавин, что признали за мной подобное право.
Понимая, что над ним явно ерничают, Жора хоть и смутился, но постарался и дальше говорить деловито, с достоинством:
– Теперь вам только и осталось, что определить фронт работ для меня. А уж я постараюсь приложить максимум своих знаний, умений и опыта.
Услышав такое заявление, Элла Витальевна медленно выдохнула, досчитала до десяти и постаралась успокоиться. За несколько часов, которые этот мужчина провел рядом с ней сегодня, нашлось и время для десятка-полтора вопросов, с помощью которых четко определялась профпригодность практически любого человека. Как поняла Яровая, господин Шалавин годился только для одного: работать образцом того, как не надо работать.
Иначе говоря, такого «знатока» куда ни поставь, завалит любое дело. Образование среднее, аттестат – на троечки. Профессии толковой не имеет, нигде долго не работал. Трудовая книжка забита обилием мест работы, но нигде срок деятельности не превышал полгода. Да и по словам выходило, что Жора нигде особыми успехами не блистал и толковых денег не зарабатывал. Теперь оставалось только понять: что с ним делать и ради чего его навязали на бедную женскую голову?
