Пока велся этот важный доклад, Зинаида не только сама прислушивалась к нему, но еще и жестами обучила Семена делать то же самое. Ей это удавалось проще, достаточно коснуться к открытому участку тела Романа. Тогда как Молотков стал улавливать объяснения Трофимыча лишь после касания пальцами к дельтангу Тахти. Правда, финка еле слышно ворчала что-то о грязных руках, но информацию через себя передавала исправно.
И когда Шенгаут поинтересовался таким желанием к полному сотрудничеству, Тахти призналась:
«У меня такое впечатление, что жизнь впереди предстоит жутко интересная и насыщенная событиями. Ни капельки сожалений не осталось, что умерла. Наоборот, какой-то восторг сознание дурманит порой…»
Только после этого художница заметила одно преобразование:
– Смотрите! Дельтанг нашей Тахти стал зеленоватого оттенка.
Тогда уже и все рассмотрели изменение цвета уставившегося на них двуглаза. Что, в общем, было признано более чем положительным аспектом. Если финка стала честной и откровенной, как господин Шенгаут, значит, ее уже смелей можно вводить в состав небольшой, но слаженной команды единомышленников.
Оставалось только понять суть подмеченных изменений, которую попытался сформулировать Трофимыч:
«Не иначе как изначально фиолетовый оттенок обозначает готовность к сотрудничеству и повышенное чувство справедливости. Только и надо после знакомства с таким дельтангом правильно объяснить стоящие перед нами задачи и раскрыть основы собственного мировоззрения…»
Ему возразила сама Тахти:
«Но все равно лучше набирать из лоди сразу дельтанги зеленоватого оттенка. Мне так кажется…»
Видимо, хорошо знала свой характер и личные предпочтения. Есть ведь такие люди, которые в решающий момент могут пойти на смерть хоть за правыми, хоть за левыми. И никакая агитация их сознания не даст ожидаемого результата.
Но лояльность Тахти была воспринята весьма положительно.
Тогда как порыв вроде как рассудительного и степенного Молоткова поразил основательно. Завскладом задал невинный, казалось бы, вопрос:
– А когда мы сможем пострелять из этих игрушек? – Заметив, какими круглыми глазами на него глянули друзья, он попытался оправдаться: – Ну интересно же! И место можно найти без свидетелей. Знаю в лесу два глухих оврага, так там хоть войсковые учения проводи…
– Окстись, Сема! – укорил его Ландер. – Ты хоть представляешь опасность подобных игрушек?
– Да не совсем дурак, – обиделся тот. – Будучи прапорщиком на сверхсрочной, мы такие ПЗРК изучали. Я даже с переносным электронным планшетом работал несколько раз. Отрабатывал тогда роль командира отделения стрелков-зенитчиков.
– Ну да, прапорщики – они такие! – не удержалась Стрельникова от подначки. – Любую роль сыграют, даже командира. Это ведь про вас поговорка: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется»?
– Не дерзи, женщина. Иначе сейчас поговорки про художников начну цитировать…
– Хм! Какие это? – искренне удивилась Зинаида.
– Например: хорошие художники копируют, а великие – воруют. Причем это Пикассо сказал…
– Хочешь меня унизить тем, что я копировщица? И великой никогда не стану?
– Или вот еще, – не желал остановиться бывший прапорщик. – Убил художника – спас много деревьев и масел!
Может, дама и не обиделась на старого друга, но по плечу ему влепила кулачком от всей души, приговаривая при этом:
– Глупее прапорщика – только прапорщик, уволенный на гражданку! Потому что даже в армии не удержался.
– Я сам ушел, – надулся Молотков. – Воровать отказался…
– Вот и отлично! – прервал Роман неуместную пикировку. – Склад в надежных руках. Оставайся и бди! И не вздумай отстреливать низко летящие вертолеты. А мы спать отправляемся, ночь на носу. Но уже завтра, с самого утра, займемся твоим лечением.
– А если…
– Если что, звони! – Подталкивая бережно подругу, Ландер двинулся к скутеру. Тогда как у старого приятеля, друга и родного дяди еще оставалась куча вопросов:
– Но вдруг…
– Все равно не стреляй! Разве что солью, из ружья.
– Как же тогда…
– Да как всегда: зарплата в конце месяца.
– Тьфу на тебя! Езжайте уже с богом! – воскликнул Семен Кириллович в сердцах. Но, закрывая калитку за гостями, не удержался от совета:
– Стрелочка, ты его там покорми как следует, а то он у тебя злой какой-то, черствый. И лучше не пельменями его корми или кашей с ложечки, а грудью его, грудью потчуй!
Угрозу в виде сжатого кулачка он проигнорировал, старые друзья детства могут говорить что угодно, на то они и друзья.
Глава 24
