трубы. — Думаю, мы на верном пути.
— Я против применения атомной бомбы, — заявил Ник. Он заметил, как Лиса полила останки мутанта мутной жидкостью — они начали «дымиться» — и отвернулся. — Нужно найти немецкий арсенал, взять, например, тротил и подорвать вход.
— Это ничего не изменит, Николай, — сказал Шельга и добавил как можно мягче: — Исполняй приказание и тогда мы победим, а не проиграем. Уже поздно раскладывать пасьянс без одного туза на карточном столе, а этот туз — упущенное нами время и наши погибшие товарищи. Забыл, кто сидит у нас на хвосте?
— Взорвем ядерную боеголовку… — Николай задумался. — А как мы сами потом выберемся из этого ада? Что нас ждет там, наверху? Враги?
— Они уже здесь, — ответил майор, хитро прищурившись. — Одни — мертвые, другие — на подходе. Детишки забрались не в ту песочницу. Мы удачно выбрали окольный путь, а их вторая группа непременно последует за первой.
— Говорите загадками, командир.
— Никаких загадок, Николай, — спокойным тоном сказал Шельга и по-приятельски добавил: — Доверься мне и все. А те парни, что пришли по наши души, научатся не совать нос в чужие дела.
Воронов пристально всматривался в лицо майора и испытывал такие чувства, словно поскользнулся на льду и не может подняться. Только сейчас он осознал, что все это время его водили за нос и гладили по головке, как хорошего и послушного мальчика, ради одной цели: лаборатории и места, где дед спрятал сыворотку. А Шельга, похоже, помешался на сыворотке деда, как белка на орешках. Решил вести какую-то свою игру? На чьей стороне? Стоял ли кто-то за ним, или он сам и есть этот «кто-то»? Наемники… Как он сразу об этом не подумал?.. О ядерном боезапасе и слова не было. Почему? Николай потерялся в догадках.
— Сбросил пар? — немного выждав, спросил Шельга. — Знаешь, на поверхности твоей совести сидит один хреновый элемент — заангажированный чистоплюй, прости за сравнение. Выбрось его подальше, затолкни подальше вовнутрь, мой тебе совет.
Воронов насупился.
— Пойдем, Николай, пойдем. Разыщем командный пункт, значит, сможем воспользоваться и подъемником. Мы спасаем мир, а этому миру сейчас плевать на нас, понимаешь? Ему плевать на то, что мы здесь своими жизнями разбрасываемся направо и налево. Настоящих героев по телевизору не показывают — аксиома. Потому наше дело не просто правое, а я бы даже сказал, что оно богоугодное. Что бы мы тут не натворили с экологией — это цветочки по сравнению с грозящей генетической катастрофой. Согласен?
Ник медленно кивнул. И провел языком по пересохшим губам. Постоял, не решаясь спросить, но, собравшись с силами, произнес:
— Василий, ты можешь поклясться, что препарат окажется в добрых руках?
— Слово офицера тебя устроит?
— Вполне, — согласился Ник.
— Даю слово офицера.
К ним подошли Лиса и Боголюбов.
— Работа окончена, командир, — доложила Лиса. — Что дальше?
— Направляйтесь по трубе, а я догоню вас чуть позже, — приказал майор. — Ищите вход в командный пункт. И будьте осторожны.
На секунду воцарилась тишина, четверо молчали, а затем Лиса кивнула и сказала:
— Будем.
Три человека исчезли в бетонной трубе и вскоре их удаляющиеся шаги стихли.
Шельга подошел к экзоскелету Крота, открыл нижний отдел ранца и извлек оттуда небольшой предмет цилиндрической формы размером с большой китайский термос. Поставив его на пол, достал из кармана комбинезона ключ, вставил его в прорезь сбоку цилиндра и провернул на пол-оборота влево. Из верхней части миниатюрной атомной бомбы плавно выползла маленькая панель с табло, клавиатурой и мигающим зеленым светодиодом. Пальцы ловко пробежали по клавишам. Зеленый светодиод тут же погас, а вместо него загорелся другой — красный. На дисплее побежали цифры. Таймер начал обратный отсчет времени.
Василий увидел свое отражение на дисплее, и ему стало немного не по себе от того, что он сделал. Будто какая-то холодная рука сжала ему горло. Мысленно стряхнув незримую руку необъяснимого страха, поднялся. На черном экране мерцали быстро меняющиеся цифры: секунды, минуты. Майор достал из кармана дистанционный пульт, включил питание и сравнил время с показаниями на табло бомбы. До взрыва оставалось три с половиной часа. Мало. Но должны успеть.
Шельга нагнулся, нажал на клавишу — панель плавно задвинулась обратно в цилиндр. Затем резко развернулся, подошел к Кроту, присел на корточки.
Василий похолодел. До мозга костей.
Крот выглядел не так как обычно. Лицо было ужасно обезображено — даже там, где сохранились остатки необожженной кожи… Глаза… мертвые… застывшие… какие-то особенно прозрачные, словно их натер мойщик стекол. Василий никогда не видел таких глаз на лице этого человека. Он никогда
