Особо радужных перспектив нам не светило. Или я мог заделаться кустарём – зажигалки, например, клепать. А Ольга – швеёй-надомницей. Лифчики-то она сама себе шила ещё в фашистском тылу. А тут на швейной машинке наверняка управится лучше.
Так, рассуждая о ближайших перспективах, мы неспешно шли по обочине, пока нас не догнал наёмный экипаж:
– Дон Хуан! Донья Хельга! Вы всё ещё не добрались до дома! Садитесь, я с удовольствием разделю с вами остаток пути, – приветливо замахал нам рукой аргентинец Хорхе Орейра. Тот самый «идальго», что недавно выводил нас на чистую воду.
Мы, не кобенясь, устроились в коляске и пожаловались на то, что нас прогнали из дома за хулиганство. Наш спутник, до этого момента выглядевший просто дружелюбным, вдруг развеселился и сказал, что непременно представит нас своему брату. И сделал загадочное лицо.
Никто не удивился, когда коляска доехала до аэродрома.
– Сальвадор! – Хорхе, едва выбравшись из экипажа, обнял того самого инструктора, что так легко и непринуждённо выдал нам с Олей пилотские удостоверения. – Я вынужден извиниться перед тобой за бестактность, с которой относился… – дальше пошли эмоции, замешанные на сожалениях, переплетённых с искренними раскаяниями, где мой уже вполне уверенный испанский сдался. Я посматривал на подругу – она значительно лучше разбирается в подобного рода обстоятельствах.
Меня мирно держали под локоток и всем своим наружным видом выражали благополучную безоблачность.
– Нет, ну я полагал, что ничто, кроме денег, не руководит тобой, когда ты направо и налево раздаёшь удостоверения людям, неспособным отличить… – дальше снова чересчур быстро.
– Вань! Ты что-нибудь понимаешь? – моя безоблачная взмахнула своими красивыми ресницами.
– Слишком быстрый испанский, – честно сознался я.
– Они мирятся. Кается Хорхе. А Сальвадор принимает извинения, но тоже чувствует себя виноватым.
– И что с того?
– Какой же ты бездушный! Тут братья обретают единство, а ты, как всегда, логичен и прагматичен.
– Оль! Ну я же тихо улыбаюсь и ничего не порчу.
– За это я тебя и люблю. И боюсь – ты такой скрытный.
– Я скрытный? Да ты сама такая. Тайная княжна из семьи потомственных циркачей!
– Ой! У тебя опять дурка включилась! – Оля, как никто, хорошо меня понимает. – А, между прочим, перед нами в это мгновение открываются увлекательнейшие перспективы – мы создаём авиакомпанию. Кутерейра называется. То есть – супруги Кутеповы и братья Орейра.
– Что, пойдёшь, наконец, за меня? – Оля давно и упорно отказывается от того, чтобы пойти со мной под венец. Или хотя бы к алькальду, чтобы попросту зарегистрировать брак.
– Да куда ты от меня денешься, несчастный. Просто неприлично было бы проделывать это скоропалительно. К тому же местные обычаи предполагают проведение торжественной церемонии, а я стесняюсь. Зато теперь, наказанные предками, мы можем просто и непритязательно расписаться – окружающие нас прекрасно поймут и посочувствуют.
Пока мы обсуждали свои маленькие семейные делишки, братья Орейра снизили темп акустического обмена – их речи стали понятны и для меня. И шли они ни мало ни много – о покупке в Парагвае самолёта «Вентура», который способен перевезти двенадцать пассажиров из Монтевидео в Буэнос-Айрес всего за полчаса. То есть деловые люди, несомненно, станут активно пользоваться услугами этой авиалинии, экономя в дороге массу времени.
– Парни! – возмутился я. – Бизнесменам без разницы, за полчаса они доберутся или за час. Эти люди умеют планировать время. Столь малый выигрыш для них несущественен. Отбить клиентуру у тех, кто уже сейчас занят воздушным извозом на этом маршруте, нам не удастся. Тем более что вздремнуть ночью в комфортабельной каюте парохода, чтобы утром приступить к делам – тоже совершенно естественно. Другое дело, линия от Монтевидео до Рио- де-Жанейро. Согласитесь – одно дело пять-шесть часов в воздухе, и совсем другое – от трёх до пяти суток в море. Ведь главное достоинство «Вентуры» – большая дальность полёта при вполне приличной скорости.
Разговор сразу переключился на трудности, особенно с изысканием средств на покупку машины, оформление нужных бумаг и получение разрешений.
Вечером в снятом нами скромном меблированном домике я читал через Олино плечо завершение письма:
«Извини меня, пожалуйста, дорогой дедушка за неровный почерк. Ваня меня очень сильно любит…»
Хихикнул внутренне, оценивая непрямой смысл подобной фразы, а потом сообразил, что это получилось из-за того, что тут применён какой-то неизвестный мне способ шифрования, типа: «Тётя Берта гостила в Берне – Лозанне». Поэтому и вышла такая несуразица. Хотя для нерусского – всё в порядке.
Эту эпистолу зажал в кулаке местный мальчишка, который, сверкая босыми пятками, отправился доставлять послание адресату. А уже утром сам дедушка нас разбудил – жизнь вдруг понеслась галопом, вместо того чтобы взять паузу.
Во-первых, компания стала называться «Куберейра», потому что дедушка внёс полную стоимость так нужного нам самолёта, за что получил восьмидесятипроцентный пай. Во-вторых, он взялся за обеспечение юридической стороны вопроса – у него давние связи во всех слоях здешней
