были взять Клин. Но наши войска сумели этому воспротивиться. А летом сорок второго фашисты имели возможность прорваться до Сталинграда и Моздока, что приводило к выходу из эксплуатации танкового завода и нефтепромыслов. К счастью, наше командование сумело воспрепятствовать планам гитлеровцев. То есть существует возможность изменить то, что подсказывает логика.
– Может быть, у тебя есть какие-нибудь новые логические заключения?
– Нет, товарищ генеральный комиссар. А вот вопрос имеется. Можно?
– Спрашивай.
– Танковую пушку калибром восемьдесят пять миллиметров на «тридцатьчетвёрки» уже ставят? А то нынче летом без этого фрицы из своих новых танковых орудий нам форменный отстрел устроят.
– А говоришь, что нет у тебя новых заключений, – взгляд Берии стал укоризненным.
– Это не новое. Оно мне уже давно стрельнуло. Я даже докладывал.
– Действительно! Что это я вдруг разворчался, – откровенно ухмыльнулся хозяин кабинета. – Пожалуй, не стану вас больше задерживать. Передавайте пламенный привет братскому уругвайскому народу.
– Вань! А чего это он вдруг так расшалился? – спросила Оля, когда мы уже паковали чемоданы.
– Настроение поднялось, потому что мы с тобой ему глянулись, – отшутился я. На самом же деле, главной темой, которая волновала Лаврентия Павловича, был вопрос о возможности купировать последствия смерти Сталина и предотвратить гибель его самого. Приятно, когда тебе доверяют. А Оля и сама обо всём догадается, как только успокоится немного – шутка ли, встреча с таким человеком, явно прилетевшим из самой Москвы, чтобы не подвергать меня риску расстрела, появись я на территории нашей страны.
Эпилог
– Буэнос утрос, – ласково будит меня супруга.
– Воистину буэнос, – отвечаю я, лениво потягиваясь. – Опять зарядка? – продолжаю с тоской в голосе.
– Зарядка фореве, – подтверждает жена, спихивая меня на прикроватный коврик, куда я и приземлюсь в положение «упор лёжа», где окончательно просыпаюсь уже на четвёртом отжимании.
– Не ленись! А ну, с хлопочком, – продолжает ласково третировать меня Оленька.
И вот куда деваться, когда спутница жизни заядлая атлетка? Тяжелоатлетка, надо уточнить – у неё гантели по четыре килограмма.
Приседания с ломом на плечах, а потом неторопливая пробежка по просыпающейся Москве с поясом, в который подсыпан песочек. Десять кварталов до дома, где живут мои родители и гостят их внуки – наши с Ольгой сыновья. Сегодня с самого утра нужно собрать их в школу – младший наш идёт в первый класс. Мы ведь с супругой, сидя на консервации в далёком Уругвае, даром времени не теряли – расширяли семью.
В Советский Союз вернулись только пару месяцев тому назад – в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году вместе со своими троими детьми. Они все говорят по-русски, потому что на родном языке мы общаемся дома и в гостях у дедушки, который им прадедушка. А ещё, кроме испанского, владеют английским, которым приходится пользоваться в Кении или в Англии, куда то и дело завеиваются с Олей. Непоседы они у меня. То слонам хоботы крутят, то рассказывают маминой подруге Елизавете Георгиевне, как шумит водопад Виктория, или про злобных крокодилов Северной Австралии.
В России они тоже бывали вместе с дедушкой и бабушкой – Олиными отцом и матерью. Жили в московской квартире Бецких и целый учебный год ходили в школу, где когда-то училась их мама. А потом точно так же жили у моих стариков и ходили в школу, где учился их папа. Вот не покинула нас с супругой мысль дать детям образование именно в Союзе – я о нём вспоминаю с теплом. И о школьных годах, и о студенческих.
Сейчас родители жены опять в командировке, а мы поселились в пустующих апартаментах. Мне до сих пор всё никак не удавалось вырваться в родные места – приходилось напряжённо работать на собственную авиакомпанию. Она приносила нескромную прибыль, которая уходила на закупку нужного Советскому Союзу оборудования – и в войну, и позднее, когда восстанавливали хозяйство, надобность в средствах была огромная, а тут целая транспортная сеть со сложившейся репутацией и собственной инфраструктурой. То есть – постоянный источник валюты.
Поэтому советские реалии первых послевоенных лет я знаю слабо. Был всплеск преступности, националисты какое-то время не хотели успокаиваться, но боролись с этим жёстко, и если не справились окончательно, то под половицу загнали.
А я тем временем разбрасывал, насколько мог дотянуться, сеть авиалиний своей авиакомпании до тех пор, пока не накрыл ею почти весь мир. Чуть не в каждой столице или в городе с заметной деловой активностью есть отделение Куберейры, среди персонала которого найдётся наблюдательный сотрудник, способный в любой момент доложить о том, что происходит в ближайших окрестностях. Ведь руководству нашей страны нужно чутко держать руку на пульсе международной жизни и тщательно отслеживать ход процессов, идущих на планете.
После окончания войны с приобретением пассажирских самолётов стало значительно проще, да и лётный состав, увольняющийся из рядов по демобилизации, пришелся кстати. Мы в этот период очень бурно развивались, используя оставляемые военными взлётно-посадочные полосы, расположенные в удачных для будущих аэропортов местах.
А поскольку наша империя стремительно росла, пришлось начинать заниматься политикой. Сначала – технической. После исчерпания ресурса моторы «Лоудстаров» меняли на те, что используются в Ли-2 и Ан-2. Эти тысячесильники были разработаны для истребителей предвоенных лет, но долго и надёжно
