Они были знакомы, все эти кольца и ордена, которыми на границе сверкали Каракисы, как столичные, так и кагетские. Одни удирали от Ореста в Казарию, другие – от Лисенка в Гайифу, в итоге всей стаей рванули в Алат, но Леворукий большой шутник, и ему надо кормить своих тварей.
– Каракисы не добрались до Алата, – буркнул Карло, понимая, что хочет напиться. – Они никуда не добрались.
Показалось, что времени прошло много, чуть ли не полчаса, но Глауберозе не появился. Что-то случилось? Вот именно, причем с твоей головой, поскольку сейчас всего-навсего без двадцати. Не терпится? Ну так вперед, командующий эскортом имеет полное право встретить уважаемого человека и всё еще посла всё еще кесарии во всё еще Талиге. Обычная вежливость, но Фельсенбург, сам не понимая почему, даже головы не поворачивал. Так и гарцевал перед строем своих рейтар. Все мерзли, кутались в плащи, косились в сторону церкви, ждали. Дождались.
– Здравствуйте, полковник, – подъехавший наконец дипломат обвел глазами раздвинутую полосой дороги бело-голубую равнину. – Знаете, Гельбе – это именно Дриксен… Чтоб это понять, достаточно побывать в Талиге, где тракты обсаживают деревьями. Так в самом деле разумнее, но мы в душе моряки, а моряки не загораживают горизонт.
– Скоро солнце станет красным, – невпопад откликнулся Руппи и понял, что почти повторил за хексбергскими ведьмами.
– Последний закат… осени, – граф дурацкому ответу не удивился, а может, просто не расслышал. – В детстве мы ждем от зимних празднеств немедленных подарков, а главного как-то не замечаем. Самая длинная ночь дарит нам дорогу к лету.
– Одну минуту. – Руперт поднял трубу. – Группа всадников… две группы миновали своих рейтар и повернули к церкви. Девять и десять.
– Оговоренный конвой для каждой из сторон – пять солдат и офицер. – Глауберозе поправил безупречный шарф. – Согласно неписаным дипломатическим правилам, встречающий является хозяином, причем на нейтральной территории встречает тот, кто явился первым. Когда оговаривались условия переговоров, были сверены и часы, но стрелки так просто подвести. Сколько на ваших?
– Без четверти три.
– Появление без семнадцати или без четырнадцати выглядело бы достовернее, хотя вряд ли дело в желании покрасоваться. Хозяевам свойственно угощать, тем более под праздник, а свиты остаются ждать во дворе. Рискну предположить, что китовникам это совместное ожидание ценнее самих переговоров, которые они постараются затянуть… Граф, вы сожалели о смерти его величества?
– Да. – Школа бабушки Элизы даром не прошла, на вопросы, подразумевающие единственный ответ, Руппи отвечал коротко и правильно. И потом, он в самом деле сожалел, хотя выбрал бы другие слова… С Готфридом ушли сразу детство, юность и уверенность, что все так или иначе уляжется. Нет, не само, но есть же умные люди, которые знают, что делают. Умные люди были и делали, правда, получалось у них отнюдь не то, что задумывалось, а потом Проэмперадор Савиньяк без обиняков и вывертов бросил, что впереди на самом деле никого. Умные, сильные и взрослые не заметили, что не они плывут, а их несет.
– Впервые я увидел вас на Кесарском поле, – вспомнил Глауберозе. – Многие удивлялись решению вашей бабушки взять малолетнего внука на казнь.
– Казнили барона, который отравил супругу. Что это означает, я тогда не понимал.
– Главное, вы понимаете, что происходит сейчас. Воспитание ее высочества Элизы принесло очень своевременные плоды.
В другое время Руппи бы возразил. Или спросил. Или попытался объясниться, потому что старый дипломат мог понять, только сейчас было не до казненных отравителей. Да и не успевал он ничего сказать: из-за плохонького лесочка показалась небольшая кавалькада – фрошеры, в отличие от варитов, были пунктуальны.
– Всё должно происходить вовремя, – граф Глауберозе еле заметно улыбнулся. – Засвидетельствуйте при случае мое почтение герцогине Штарквинд. Возможно, вы не знаете, что она запретила Друзьям кесаря сравнивать себя с цветами и сказочными созданиями, но дипломат рано или поздно обойдет любой запрет. Я смело сравниваю Элизу фок Зильбершванфлоссе сразу и со сказочным созданием, и с цветком. С Катариной Оллар. Желаю вам всего наилучшего.
– Благодарю вас. Рауф, выровняйте шеренги, будем красивыми.
Стоять столбом Руппи никто не приказывал, и полковник тронул Морока коленом, вынуждая шагать рядом с зильбером Глауберозе. Три немолодых сержанта без разговоров пристроились позади. Спутник молчал, Руппи к нему не лез, до переговоров оставалось всего ничего. Если у графа есть план, самое время по нему пройтись, а если никакого плана нет, старик сейчас собирается, как перед поединком, который нужно во что бы то ни стало выиграть. Проклятье, солнце в самом деле вот-вот станет красным. «
Маршал велел найти Ламброса с Агасом, а Ламброс с Агасом, как оказалось, искали маршала и нашли. В обществе спящего сном праведника убийцы, судьбу которого нужно было решать, причем быстро. Главным было именно это, но начал Капрас с более чем заслуженной похвалы артиллеристам.
– Я полностью разделяю выраженное командующим глубокое удовлетворение, – внес свою лепту и Фурис. Бывший писарь очень любил хвалить и поощрять, но отчего-то у него чаще получалось отчитывать. – Мощь и точность вашей стрельбы поражают воображение, возведенные преступниками стены были сметены огненным валом ваших доблестных орудий.
– Стрельба – это, конечно, хорошо, – весело не согласился Ламброс, – только она для нас не новость, а вот ускоренный марш, да по таким, с
