Когда махина взмыла в небо, Рут ощутила новый приступ панического страха. Ей казалось, что ее заключили внутрь длинной, плохо освещенной цистерны. Ни одного иллюминатора — слишком уж похоже на «Индевор». Сиденья из матерчатых лент располагались вдоль бортов так, что пассажиры смотрели не вперед, а на противоположную стенку, отчего при перегрузке желудок сдавливало сбоку.
Наконец самолет выровнялся. Неизменно учтивый майор Эрнандес отстегнул ремни и присел на корточки перед тремя технологами. Рут внимательно следила за выражением его лица, чтобы не пропустить, когда тот подмигнет, обронит намек или подаст еще какой-либо знак.
— Я прекрасно понимаю, что все делается впопыхах, — начал он, — но вы — в надежных руках. Прошу вас не беспокоиться ни о чем, кроме вашей работы, хорошо?
Эрнандеса и четырех морпехов выделили в качестве личной охраны ученых в дополнение к семерым спецназовцам и трем пилотам. Майор четко по очереди представил всех, не позабыв о пассажирах «сессны». Рут отметила про себя, что в группу не включили ни одного рядового — сплошь сержанты и капралы. Командовать небольшим отрядом поставили аж двух офицеров — майора морской пехоты и капитана спецвойск. Тройку пилотов возглавлял подполковник.
— Не маловато вас будет? — спросил Ди-Джей.
— Количество костюмов, сжатого воздуха и авиатоплива ограничено, — объяснил Эрнандес. — Кроме того, там нет ни одной живой души, если я правильно понял ваши опасения.
«Что правда, то правда, — подумала Рут. — После того, как в Уайт-Ривер всех потравили, как крыс, никто больше не сунется». Ни один из немногочисленных обитаемых районов, даже имея собственную авиацию, не отважился бы теперь пойти на перехват самолета.
Маленькая «сессна» вылетела с опережением. Самолетик мог сесть на более короткую и узкую полосу, его экипаж был готов при необходимости расчистить и обозначить зону посадки для С-130.
После двух с половиной часов полета транспортнику еще хватало топлива, чтобы сделать несколько кругов или в худшем случае вернуться в Лидвилл, но место посадки оказалось удобным. Изучив фотографии со спутника и переговорив с калифорнийцами, разработчики операции выбрали прямой 760- метровый участок шоссе на плато с легким наклоном, почти на самой макушке горы.
— Если лаборатория окажется в центре города, садиться там будет опасно, — объяснил Эрнандес, — но С-130 крайне неприхотлив. Если надо, борт может сесть на грунт, а оттуда уже доедем на колесах.
Ди-Джей указал на бульдозер и хотел что-то спросить.
— Все схвачено, — заверил его майор. — Прилетели, улетели и домой.
Он сказал «домой»! Черт! Теперь ясно, на чьей он стороне…
Майор Эрнандес был человеком президентского совета.
— Нас прикрывают спецназовцы, — объявила Рут. — Сам посуди.
Ди-Джей покачал головой:
— Джеймс и Эрнандес — друзья.
Рут тоже покачала головой, не соглашаясь.
— Это ничего не значит. Джеймс со всеми старается водить дружбу.
Ученые не опасались чужих ушей. С-130 мог принять на борт около сотни солдат, машины посреди прохода создавали заслон. Рут сразу же раскрыла лэптоп и начала обсуждать схемы с Ди-Джеем, который вошел в раж и принялся громко отстаивать свое мнение. Минуту спустя Рут извинилась перед Эрнандесом за устроенный базар и вместе с Ди-Джеем и Тоддом отсела подальше. Они оставались в поле зрения военных, но рев двигателей, от которого у пассажиров стучали зубы, отгораживал их, как звуконепроницаемая стена.
— Ты делаешь далеко идущие выводы из единственного слова, — возразил Ди-Джей без ехидства, но со снисходительной улыбкой на полных губах. — Он мог сказать «домой» в смысле «на свободу».
— Будь он на нашей стороне, выразился бы по-другому.
— А я считаю, он вообще не поставил бы нас в известность.
Дханумджайя Джулаканти отличали подвижные брови, ямка на подбородке и привычка говорить с нажимом, особенно на словах «я», «мне», «мой». Некоторые замечали в нем лишь классическое сочетание обаяния и высокого интеллекта, принимая раздутое самомнение за лидерские способности, но, бог свидетель, Рут и сама не была ангелом. Она немедленно разглядела в собеседнике упрямое желание всегда и во всем быть правым.
От Тодда Брейтона помощи ждать не следовало. Молодой — лет двадцати пяти — ученый с соломенной копной волос и карими глазами делал мелкие, беспорядочные жесты, не раскрывал рта и нервничал больше, чем Рут и Ди-Джей вместе взятые. При первой встрече неделю назад Рут старалась не обращать внимания на его волдыри и шрамы, но это было нелегко — Тодд то и дело трогал бляшку на носу и непрерывно тер пальцы с затвердевшей от ожогов кожей друг о друга, издавая странное шуршание. Его последним из технологов вывезли из командного центра НОРАД, и Рут восхищала готовность юноши вновь встретиться с наносаранчой. Разумеется, на них будут защитные костюмы, но Тодд не с чужих рассказов знал, что такое техночума, он все испытал на собственной шкуре.
