– Почти. Всякая гадость всегда под утро снится.
Веслав привстал, льняная рубаха блеснула серебряными нитями.
– Ну лады, что все в порядке. А я тут кое-куда сходить собрался, не составишь компанию? Будет интересно, обещаю!
– Но я хотел еще…
– Что ж, ну и ладно. В другой раз значится.
Веслав поднялся и беззвучным шагом направился из комнаты. Когда уже переступил порог, посоветовал:
– А ты сил набирайся. Быть может, тебе они вскоре ой как понадобятся.
Йошт с ужасом подумал, что останется опять один в жуткой темноте. Вмиг из угла потянулись скрюченные руки того самого степняка. Венед тут же вскочил с кровати и сбивчиво произнес уже почти скрывшемуся в черном проеме двери:
– Нет! Я хотел сказать… Конечно, пойдем, дядя Веслав. А куда?
– Узнаешь. Только для начала приведи себя в порядок. А то видок у тебя… ну сам понимаешь.
Йошт спешно пошел к колодцу, помылся как следует, вода холодная бодрит тело, как будто приливает новые силы. Он довольно фыркал. Когда закончил, подошел к волхву, тот протягивает ему сверток.
– На-ка, Йошт, примерь.
– Что это?
– Рубаха, новая, твоя уже поди вся в негодность превратилась – негоже гостю волхва Веслава ходить в лохмотьях.
Йошт развернул материю, растянул рот в довольной улыбке. В его руках настоящая льняная рубаха, совсем новая, на ощупь мягкая, как молодая овечья шерстка. У самого сердца огненным пламенем горит красное солнце, под ними две человеческие фигурки и огромный ящер.
– Спасибо, дядя Веслав, мне очень нравится.
– Никогда не говори «спасибо» ни мне, ни кому-то еще, – вдруг грубо отрезал волхв, складки на лбу проступили еще отчетливее, потом добавил мягче: – Мы сильные, Йошт, нам не нужно просить Бога о спасении, мы ведь не его рабы, мы – его дети, притом самые любимые. Нужно говорить «благодарю».
– Благо…дарю, дядя Веслав, – немного смутившись, сказал Йошт.
– Ну что стоишь, примеряй, должна быть впору.
– Но она же совсем новая, может, я ее лучше сохраню да по праздникам буду надевать?
– А чего так? Аль не по сердцу мой подарок?
– Еще как по сердцу! – радостно отвечает Йошт. – Просто жалко ее немного, вдруг заляпаю ее чем, а она такая красивая…
– Будет тебе, заляпаешь! Если хочешь знать, Горянушка несколько ночей не спала – шила специально для тебя, а ты и носить не желаешь! Неблагодарно как-то выходит, Йошт.
– Так это она мне?
– Ага, ведь знаешь уже – у нас, у славян, гость – человек святой, ему самое лучшее подают, ну и конечно, без даров не отпускают. Правда, лучше бы, если про этот подарок Борята ничего не узнает. Ревность – чувство не из лучших. Молод еще да и горяч – дров может наломать…
Йошт мгновенно натянул через голову рубаху, она и в самом деле оказалась впору. Йошт даже удивился, ему показалось даже, что от нее тепло какое- то идет, ему почудилось, что ни дождь, ни жара, ни холод морозный не смогут причинить ему вреда – рубаха оборонит. И как только девушка смогла создать такое? Ведь даже мерок не снимала – очевидно, волхв помог.
– Смотри-ка, сидит как влитая, – довольно говорит волхв.
– Хороша… Только Боряте, наверное, не следует говорить.
– Это почему же?
– Если он узнает, что рубаху эту мне Горяна пошила, завидовать станет.
– Это точно, а зависть – плохое чувство, пусть даже и не со зла…
Волхв задумчиво посмотрел на звезды, что горят ярко.
– Ладно, нам пора, а то опоздать можем.
– Так куда мы идем?
– В Велесово урочище, здесь недалеко.
Йошт и волхв обогнули мирно спящее поселение и спустились к небольшому перелеску. В нем ступили на едва приметную тропинку, что петляет между деревьями словно заяц.
Потом подошли к селению древлян-изгоев, а от него стали углубляться в чащу. По пути приметили нескольких древлян – они почтительно кланяются волхву, тот охотно кивает в ответ.
Дальше в чаще идти стало сложнее, тропы нет никакой, не единожды приходилось обходить поваленные деревья, волчьи ямы. Йошт старается следить за дорогой, но потом сам едва не потерялся, на мгновение упустив из виду волхва. Когда понял, что отстал и остался один, ужас опять потянулся к горлу
