черно-красной кипени битвы, раз за разом вздымающий клинок в неутомимой руке…
Так – стал бы?
Топот копыт, крики соратников – легко было бы прервать ее жизнь, так легко, удар – и все, удар – и все! Но он отчего-то вспрыгивает на оскаленное ездовое животное, покрытое густой шерстью. И, зло ругнувшись, скачет прочь…
– Это не все, – жестко сказала Ольва. – Дай себе силы вспомнить… дальше. Просто иди туда… иди в толщу времени. Иди назад, Потрошитель Азар.
…Два ездовых волка петляли по льду озера – петляли, оставляя кровавые следы широких лап… Один зверь небольшой, бурый, одноухий, и следом белая громадина, несущая огромного всадника.
– Тебе не уйти, Ольва! – рявкнул Азар. – Твоя волчица истощена, ты погибнешь! Сдавайся… я все равно нагоню тебя, нагоню в любом уголке Эалы, куда бы ты ни попробовала скрыться…
– Ни! За! Что!
– Сдавайся, ты погибнешь! На озере бьют ключи… – Азар бросил кричать и молча, неумолимо, неотрывно гнал белого волка, заставляя того совершать огромные прыжки. Лед местами и верно был выдут ветрами до прозрачной, черно-стеклянной глубины; там, под холодным черным стеклом, вспыхивали огоньки навроде болотных. Великая битва была тут в незапамятные времена, полегли эльфы, орки и маги – так много пролилось крови, что земля не выдержала и провалилась, образовав Обманное озеро…
– А-а-а!
Чего она кричит? Да, ее волк так устал, что скоро падет, но что за упрямство?..
Азар развернул зверя… и замер.
Остатки его отряда уже были смяты странной разношерстной ордой. Пираты-северяне, одичавшие мелкие гоблины, по уши замотанные от дневного света. Люди, давно не помнящие родных городов – нищие, грязные, страшно и многообразно вооруженные, они мчались, словно их гнала вперед темная и неумолимая сила.
Словно?..
– Скачем, – рявкнул Азар Ольве.
От лап бурой волчицы по грязи тянулся широкий кровавый след, она сильно припадала. Дурная девица обнажила короткий черный ятаган, в глазах ее плескалось безумие.
– Ты спятила! – заорал орк. – Садись верхом и уезжай, быстро, или брось суку и садись на кобеля…
В два прыжка орк оказался около Ольвы. На него гляде ли две пары глаз, охваченных одинаковым безумием, глаз, исполненных боли. Сжавшись на льду, женщина и волчица приготовились умереть… или дать бой… но не разлучиться ни в коем случае.
– Вот оно что… вот… – потрясенно прошептал Потрошитель Азар и стремглав развернулся к орде. – Вы единое… Как же так возможно… а ну уходите прочь, про-о-чь!
Ему на сильном, великолепном кобеле ускакать было проще простого – но тогда эти, которых было так много, сброд, эхо последней войны, настигли бы женщину и ее бурую волчицу – которая теперь стала ее частью.
Он не ускакал.
Для опытного воина, могучего скального орка полсотни замерзших, истощенных людей и гоблинов было почти пустяковым затруднением…
Почти.
Волк, оскалившись, заливал пасть кровью, Азар бился, стремясь не пропустить дальше себя ни единого бандита. «Всадники с равнин! – кричали нападавшие, – всадники назначили награду за женщину на волке-е-е…»
Как сделал бы эльф?
Тот, который…
Краем глаза орк видел, что Ольва с ее волчицей все дальше и дальше уходили по льду и наконец скрылись в кустах на том берегу, сойдя с неверного льда Обманного озера. Плечи его были иссечены, несколько стрел торчало из открытых частей тела, но скальный орк, предводитель многих сотен, верный полководец Таурона, не собирался сдаваться.
Потрошитель Азар…
Обманное озеро снова заливала алая кровь.
Перед орком остался единственный противник, вооруженный топором, – невысокий, коренастый. Дверг. Дверг, который изменил ремесленным заветам предков и примкнул к бандитам.
– Отойди прочь, орк, – негромко сказал он. – Ты ранен, хотя и перебил весь мой отряд. Я пройду вперед и поймаю эту безумную, за которую так хорошо обещают заплатить.
