Ведь ты же не станешь?
Котяра истошно замотал головой.
– Азар присягнул эльфам, и я, если понадобится, стану сражаться за него. Ты понял?
Снизу донеслось несколько слов на темном наречии.
– Ты отпусти его, – выговорила появившаяся на плацу Маруся. – Отпусти, мне он целиком пригодится. А что за Димку заступился – спасибо. Спасибо, хоть и не пойму я, кто ты таков и чего тебе надо.
Из-под низко опущенного капюшона блеснула улыбка, и Гленнер, осадив лошадь, покинул театр действий.
Тайтингиль легко переступил по ступеням хлипкой деревянной лестницы и подтянулся на руках. Морумский сеновал был не такой, как он привык. Здешняя земля рождала грубые, жесткие травы. Они пахли гарью и копотью.
– Союзник.
Мастер Войны, сидящий в нефизиологичной, птичьей позе на какой-то жердочке, выпустил из ноздрей плотные струйки дыма. Тайтингиль глянул строже – пепел падал в какой-то черепок от разбитого горшка.
– Союзник. – Тайтингиль кивнул и уселся, скрестив ноги, напротив. – Желаешь говорить?
– Да. Я чувствую теперь, – проговорил звездный воитель, снова затягиваясь. – Я чувствую. Все стало странным, союзник. Столько информации. Вкус, запах. Цвет. Будто я слышу голос каждого в этом войске. Слишком много. Так и должно быть?
– Должно. Но и мне нынче многое странно, Мастер Войны. У меня теперь есть сын… и я не могу всецело посвящать себя бою, так как все время слышу биение его сердца, словно связанного с моим.
Повелитель Морума не ответил.
– Я жил тысячи лет, союзник, – медленно говорил Тайтингиль, тщательно подбирая слова. – Тысячи лет… Моя эльфийская женщина погибла, едва я узнал ее. И вот… у меня сын. Это похоже на то, как ты чувствуешь теперь – все иное, союзник. Сын…
– Тебе не придется убивать его, – хрипло сказал инопланетянин. Его белые глаза слегка светились во тьме, подсвеченное огоньком самокрутки тонкое лицо казалось зловещим. – Их. А мне надо убить всех. Каждого.
Он спрыгнул со своего шестка и пошел по зыбучему сену, еле слышно шелестя подолом о злые травы Морума.
– У йертайан мужчины занимаются с детьми, – сказал он, не глядя на эльфа. – Так принято; матери воюют. Завтра я пойду убивать своих детей, союзник. Пусть тебе никогда не придется даже думать о таком.
– Ты же, Димка, не обессудь, – выговаривала Маруся. – Я тут вон чего вижу. Место хорошее, хоть и бесхозным долго было. Воду подведем. Отсюда и подведем, эльфы вон сейчас себе источник открыли, и он течет себе, течет. Подраскопаем, если что: жить можно. И еще попрошу их воды поискать, уже снаружи. Тогда и земля в дело годиться будет. – Маруся потерла в широкой ладошке прах унылого морумского грунта. – Ты не смотри, что верхушка испепеленная, она родить станет, точно скажу. Плугами перевернуть, быкоглавов приспособлю. Народец отмыть, научить уму-разуму. Я смогу, точно тебе говорю! Это мне в Чопе… в Малиновой Варраке было не развернуться. Да и Мурбук… положительный вполне… щедрый. А за разбой получит. За то, что полез на тебя.
Котик, вспомнив стычку с Мурбуком, поежился. Он не знал, что сказать, – Маруся, Маррусенька, такая теплая и щедрая телом, ненасытная северная баба, словно обточилась тут душой. Обточилась так, что он сам теперь не вщелкивался в пазы ее жизненных установок.
– Я же н-не мешаю, н-ну…
А все равно было обидно.
– Уйдете отсюдова, – продолжала Маруся, – я тут на хозяйстве буду. С Мастером уж уговорилась. Оставит он мне инвалидов прошлых войн и немного из тех, кто помельче. Я-то сначала хотела кого половчей выбрать… не дал. Но и с этими отскребем тутошнее Темное Сердце так, что снова забьется. Отсидимся, пока вы пауков перебьете. В сокровищнице… инвентаризацию… у меня не забалуешь.
– М-маруся…
– А тебе спасибо. – Маруся потянулась, обняла жаркими руками широкие орочьи плечи и алкогольно поцеловала прямо поверх клыков. – Я же за тобой сюда пошла, дурень ты эдакий. Увидела вас троих… Пашку тогда вот, на озере… корабль. И поняла, что не сидеть мне больше в своем Приполярье. Вот не сидеть и все. Взяла ведро груздей – и в город. Там на твоей хате Алинку встретила.
Котяра представил, как это могло быть, и заулыбался.
– Мар-руся – королева ор-рков, – сказал он.
– А что? – решительно сказала Маруся. – Хоть и орков, а все ж королева! Я им тут устрою… принципы социалистического реализма… сухой закон, явку по петухам. Кто не явился – тот драит плац зубной щеткой.
– Сначала расскажи им, что такое зубные щетки, – чуть грустно муркнул Котик.
– И эльфу тому спасибо увечному. Так отходил Мурбука, когда он на тебя полез, что в бой он теперь не годен. Останется орчина при мне. Стало быть, война его не сожрет. А то не хотелось бы, как бабка, – добавила Маруся. – Как поженились они в сороковом, так и сгинул он в сорок первом. Буду думать. У
