– Я смертельно хочу курить, – выговорил Мастер, щуря белые глаза.
Он выдохнул еще и попытался тут же втянуть этот дым обратно, но трюк не удался, он закашлялся до слез.
И осторожно высунул язык, косясь на него.
– Р-раздвоенный… позор империи Йертайан…
Ясность разума понемногу возвращалась.
– Итак, продолж-шим. Морум – не планета, не система. А что? Континент? Государство?
Он двинулся вперед, желая пристальнее взглянуть на аборигена; тот попятился и упал.
– Морум… вот… Морум… это… все, – залопотал уродец, отступая и тыча грязным пальчиком туда и сюда. – А гос подарство наше вон там… раздавленное лежит…
Мастер Войны посмотрел в указанном направлении и увидел покореженный рогатый шлем, который остро колол брюхо при падении, и распластанный черный плащ поверх красной жижи.
– Осиротели… – Инопланетянин в теле дракона оскалился во все зубы, получилось совсем страшно. – Это был военный парад?
– Немножко, – признался карлик.
– Ты воин?
Белые глаза загорелись огнем, в котором поровну было недоумения и насмешки.
– Я… при господарстве нашем, Карахорте Темнейшем, на службе состоял. То, се. А вы, получается, великий, могучий, непобедимый победитель самого Карахорта! Он называл меня просто прислужником, а имя мое Червень, это от слова «червоный», красный, потому что…
Мастер Войны снова выдохнул дым.
– Тебя обманули. Я плохо знаю этот язык, но… тебя обманули, Червень, прислужник. Твое имя от другого… слова. Властью империи Йертайан, да сияет вечно ее Белое Солнце, повышаю тебя до адъютанта. Что же… станем выживать где бы то ни было. Где бы то ни было… где? – Он с отвращением посмотрел на свою лапу. – Мой пеленгатор уничтожен, я без связи… Знакомы ли тебе слова: галактика М-69 по Мерсье? Тридцать два дробь шесть по универсальному справочнику? Солнечная система? Квадрат двадцать восемь? Земля? Москва? Улица Щукинская?
Червень затряс головой. Карахорт тоже говорил непонятные слова, когда вершил темную ворожбу, создавая страшных существ или выводя особые породы орков…
– Нет, нет!
– Знаешь ли ты имя Тайтингиля, витязя Золотой Розы?
Карлик напрягся. Разумеется, он знал Тайтингиля, воевавшего с ордами его господина, но…
Он не хотел ненужных расспросов. Не хотел. И тем более ни под каким видом Червень не хотел в Морум Тайтингиля.
И он очень хотел жить – при новом повелителе тоже.
При нем – особенно.
– Ваша милость, не знаю, не слышал никогда…
Мастер Войны снова посмотрел на свое раненое крыло.
– Мне нужен медик. А потом я стану объяснять, какова бывает настоящая армия. И уже тогда мне откроются все ответы. Я умею терпеть. Я умею ж- шдать, Ч-щервень…
Он вытянул шею, и Червень почувствовал исходящий от огромного драконьего тела испепеляющий жар.
– Панцирники были еще хуже, поверь. Трусливые, не могли стрелять, не желали ходить в ногу. Мелкие. Я сделал из них воинов. Из тех, кто выжил…
Он тяжело развернулся и вперевалку двинулся по залитому кровью плацу к темным вратам замка, придерживая мордой завернутое набок искалеченное крыло.
– Я ж-шил среди геян… Я уз-снал эльфа… Хотя праматерь с-сказала, их нет больше…
«Я полюбил земную женщину.
Она совсем другая, она хрупкая и ничего не знает о войне, но глаза ее горели, как квазары, когда она принимала меня, и она бесстрашна, как лучшая из воительниц йертайан.
Но я потерял и ее».
Рана мучительно пульсировала болью, в драконьей плоти было непривычно душно, грузно.
Боль, боль, боль.
Но он должен был выжить.
Он, Мастер Войны.
Из-за камня поднялся Тхаш, подчеркнуто удерживая шестопер неопасно, как бы опустив. Дракон притормозил.
