В ней было что-то знакомое, но вместе с тем уникальное. Неповторимое. Чересчур сильная волна буквально тянула его.
– Что ты такое?
Мрир посмотрел – но не увидел. Над Серыми Россыпями уже встала тьма, и лишь мрачный багровый отсвет ушедшего за горизонт солнца виднелся в такой дали, которую – он знал – было никогда не достичь.
Но маг владел и иным зрением.
Звавший распластался, придавленный опаленным камнем, паучий сын, похожий на всклокоченный протуберанец тьмы. Все его восемь глаз были черны – расширившиеся в ночи зрачки скрадывали белизну радужки.
Паук вдохнул и разжал жвалы.
– Услы-шал… Ты меня… услышал… – произнес он.
Мрир подошел, присел на корточки и протянул ладони, посылая живительное тепло к раненым конечностям странного создания. Тяжи магии, как подтеки краски в воздухе, серые и красные, были видны в темноте.
Когда лечение окончилось, сын Цемры с силой выдернул ноги, разваливая серую груду.
– Услы-шал… Потому что я лучший. С-сила. Я впитал ее сколько смог. С-сила Матери.
Он шагнул вперед и приподнялся на четыре задние лапы. Голова с раскрытыми жвалами, влажно поблескивающими во тьме и отражающими лунный свет глазами оказалась на уровне груди Мрира. Между магом и пауком было три, может, четыре шага. Оба изучали друг друга.
– Да, ты одарен. Твоя мать была…
– Лучшей. И лучший – я. Продолжатель величия. Главный сын Верховной Матери моего народа.
– Значит, Цемра и этот… дракон… – сипло, без голоса выговорил Мрир. – Значит, они… она…
– Мастер Войны. Отец… недостоин. Он не понял. Он жег. Я уничтожу его.
Волшебник улыбнулся – тепло, счастливо. И медленно протянул руку.
– Мы, мальчик мой. Мы… уничтожим. Нам есть о чем поговорить. Ох, Цемра, Цемра…
Тьма миновала быстро; над миром Эалы занимался серый рассвет. Белоснежный конь, яркий, словно солнечный луч, неукротимо несся по едва заметной тропе.
Мрир всматривался в еле видный путь впереди, управляя силой мысли – колени старого мага плотно сжимались на шелковой шкуре скакуна, а руки удерживали у груди горячий, косматый черный комок, всеми коготками лап вцепившийся в грубое полотно. Мрир слышал, как глухо ударяют в землю копыта коня, ощущал пульс внутри паука, стук маленького, злого, яростного сердца – быстрый-быстрый, перегоняющий в жилах кипящую багряную лаву.
– Мой мальчик…
Ветер развевал густую белую гриву коня… Но вот в ней продернулся черный волос – так в реке, в которую капнули ядом, начинает струиться темная полоса. Еще и еще, и по воздуху заполоскался беззвездный, как вороново крыло, каскад. Тьма расползалась по плечам и шее жеребца; он всхрапнул и ускорил ход, словно чернь придала ему сил. И вот уже Мрир, защитник и наставник народов Эалы, много раз укрывавший их от опасности своей волшебной силой, несся вперед на иссиня-вороном коне.
– Что же, – вслух выговорил Мрир, – так ты видишь меня теперь, Сотворитель Всесущего. Но ты сам сделал, что перемены в Эале можешь творить лишь чужими руками, и поэтому теперь не в силах ни перенаправить, ни уничтожить меня. Кто знает, может, и ты когда-то взбунтовался против правил, которые установили до тебя? Да, я выбрал – желаю жить и желаю сотворить свой мир. Все, что надо, у меня теперь есть.
– У нас…
– У нас, да, мое мудрое и сильное дитя. Мое, не по крови, но по рассудку и тому родству, что превыше всех кровных уз… Пусть будет черный конь, Сотворитель, да не замутится твое животворное дыхание… и пусть он несет меня к цели. Маг, воин и эльфинит, что создан питать нас… Есть все, что нужно, чтобы жить и править. Чтобы самому стать Сотворителем. Мы поняли друг друга.
– Мы – да, – снова скрежетнул жвалами паук, пристраивая голову на груди мага и плотнее обхватывая его лапами, прижимаясь. – Мы…
– Я дам тебе имя. Аэктанн, Обретенный.
– Иметь имя – честь. Я в долгу перед тобой. Я, Аэктанн.
Преображенный конь выдохнул горячее и ускорился, казалось, пытаясь пролететь сквозь горизонт.
Глава 15
Эльфийская любовь
Маруся подошла к окну в холле бочком и с опаской глянула вниз.
– Двадцать второй этаж, да! – сказала Алина и надавила кнопку звонка. – Мама! Мам!
В ответ донесся оглушительный собачий лай и звуки бодрого когтистого топотания.
– Алина, ну что, у тебя ключей нет?
Ирма показалась в дверях – встрепанная и чуть сонная, в теплых носочках и домашнем спортивном костюмчике.