– Если еще раз тебя с Анастасией Алексеевной увижу, убью, – послышалось над ухом ласковое, с придыханием. И сразу стало ясно – убьет, придушит голыми руками и никакой бокс не поможет. Анастасия же будет думать, что он трепач, что бросил ее, испугался этого вот громилу.
Злость помогла собрать в кулак остатки сил и сознания. Левый локоть впечатался в живот громилы, а каблук – в голень. В угасающем мире послышалась тихая ругань, а хватка ослабла, позволяя вдохнуть полной грудью. Хрипел теперь громила, воздух вырывался из его легких с тихим свистом, но что-то подсказывало Виктору, что это еще не конец, что этот дикий и косматый, если понадобится, станет рвать врага зубами.
Так бы и было, если бы не Анастасия. Она шла по перрону быстрым шагом, но не прямо к ним, а по какой-то странной траектории.
– Виктор Андреевич! Трофим!
Косматый перестал хрипеть, встал на четвереньки, замотал башкой.
– Трофим, не смей! – В голосе Анастасии слышалась злость пополам с тревогой. – Не тронь его!
Не тронь его! Виктору стало обидно за то, что так низко оценивают его шансы на победу. За то, что она их так низко оценила. Но разозлиться по- настоящему он не успел, потому что вдруг понял – происходит что-то неправильное. Это «неправильное» связано не с мужиком по имени Трофим, а с самой Анастасией, с тем, как она идет, куда она идет…
А она уже не шла, а почти бежала. Вот только не к ним, а к краю платформы. Бежала и не собиралась останавливаться… Трофим тоже это видел, и на его некрасивом, злобном лице появился самый настоящий страх. Но говорить, а уж тем более кричать он все еще не мог. А Виктор мог, но не стал. В сложившейся ситуации он предпочел подчиниться не здравому смыслу, а инстинкту. Инстинкт толкнул его навстречу Анастасии, уже готовой шагнуть с высокого перрона на рельсы, заставил грубо, совсем не по-джентльменски схватить за руку, дернуть на себя, спасая от неминуемого падения.
– Да что же вы творите, барышня?! – закричал он ей прямо в лицо, уже совсем не думая ни о правилах хорошего тона, ни о винном духе, от него исходящем. – Вам жить надоело?!
От пережитого испуга, от осознания того, что девушка едва не расшиблась, может быть, едва не погибла прямо у него на глазах, Виктор потерял контроль. Он тряс ее за плечи, как тряпичную куклу, а она смотрела на него широко распахнутыми глазами и молчала. Не пыталась оттолкнуть, не извинялась, не билась в истерике – молчала, а уголки ее губ подрагивали в мимолетной, жалкой какой-то улыбке.
– Отойди-ка, дай я сам, – послышался за спиной сиплый бас, но не злой, как раньше, а успокаивающий. И Виктора Трофим отстранил не бесцеремонно, а с некоторой деликатностью.
– Анастасия Алексеевна, голубушка! – Короткими, не слишком чистыми пальцами он поправил ее сбившуюся набок шляпку, а она поймала его заскорузлую ладонь и прижала к своей щеке. – Ну, будет вам. Я же просил на месте постоять, а вы что? Вы же чуть насмерть не расшиблись. Тут перрон знаете какой высокий?
– Не знаю! – Она сердито мотнула головой, и шляпка снова сползла набок. – Я тебя знаю, Трофим. Знаю, зачем ты его увел.
– Да не сделал бы я ничего плохого этому щеголю. – Трофим бросил быстрый взгляд на Виктора. – Так, попугал бы чуток.
– Он тоже ничего плохого не сделал. – На Виктора она даже не взглянула, она смотрела прямо перед собой. Или не смотрела?..
Это ее «потерялась», и рассеянный взгляд, и та странная траектория, по которой она двигалась…
– Анастасия Алексеевна, вы ничего не видите?..
Не нужно было спрашивать. Не о таком… Не ее… Он просто растерялся от этой неожиданной догадки. А она напряглась вся, от макушки до кончиков пальцев, повернула голову на звук его голоса и улыбнулась одновременно зло и растерянно.
– Вы правы, Виктор Андреевич, я слепая!
И он не нашелся что сказать. Любые слова, сочувствия ли, утешения ли, казались в сложившейся ситуации фальшивыми и ненужными. Стоявшей напротив девушке были не нужны ни утешение, ни уж тем более жалость. А что ей нужно, что бы сделало ее улыбку чуть более счастливой, Виктор не знал. Да и его ли это дело?..
Болезненную неловкость момента сгладил истеричный бабий крик:
– Анастасия Алексеевна, вот вы где! А я по всему вокзалу за вами гоняюся! Только водички попить отошла, вернулась скоренько, а вас нету.
К ним, размахивая элегантной тростью, бежала мелкая, похожая на мышь, бабенка. Бежала и голосила…
– А кто ж виноватый, что вы меня не дождалися? Я ж только на минуточку, одна нога здесь, другая там. А вас нету… Пришлось по вокзалу бегать…
Анастасия вдруг вцепилась в рукав Трофимовой рубахи, заговорила тихо, едва слышно:
– Трофим, не могу я. Убери ее от меня. Я лучше сама, чем с ней…
– А вы туточки. Слава богу, нашлися! А я так за вас волновалася! Так волновалася!
Бабенка совсем не выглядела встревоженной, причитая, она умудрялась хитро поглядывать на Виктора. Было в ней что-то сорочье, вороватое.
– Умолкни, Глашка! – вдруг рявкнул Трофим. – Трость отдай и пошла отсюдова!
– Да как же? – Бабенка-сорока попятилась, но уходить не собиралась. – Куда это мне идти?
– Куда глаза глядят. Деньги тебе уплочены, все до копейки.
– А за барыней кто же будет приглядывать? – Бабенка уперла кулачки в бока. – Она же немощная, бедняжечка! Ни к чему не приспособленная. Давеча
