Чернокаменка в связи с добычей алмазов не упоминалась ни разу. Выходит, напрасно не упоминалась? Алмазы – спутники золота. И если золотые россыпи выработаны и истощены, это не значит, что в них нельзя найти алмазы. Прецеденты были. О них Дмитрию рассказывал отец. Алмазы находили на Адольфовских рудниках, всего в пятнадцати верстах от Екатеринбурга. Но находки те вызывали у ученых мужей большие сомнения. Даже отец считал их аферами, говорил, что владельцы истощенных золотых россыпей нарочно «подсаливают» их якобы найденными алмазами для повышения продажной стоимости.
– Хочу. – Злотников посмотрел на него с уважением, а Мари отвернулась к окну.
– А не хотите ли вы продать свои Чернокаменские россыпи?
– Вы подозреваете во мне афериста? – Злотников усмехнулся. – Считаете, я задумал продать прииски подороже и собираюсь пустить слух, что в пойме Чернокаменки нашли алмазы?
– Прошу прощения, но ничего иного мне в голову не приходит. – Дмитрий пожал плечами.
– В таком случае, чтобы мне поверили, мне бы понадобилось заручиться поддержкой весьма авторитетного специалиста. К примеру, профессора фон Рихтера, а уж никак не бесспорно талантливого, но безвестного вчерашнего студента. Вы уж простите меня за прямоту, Дмитрий Евгеньевич.
Стало обидно. Отчасти из-за того, что Злотников сказал правду и спорить с очевидным было бы глупо. Дмитрий не стяжал ни славы, ни наград. Пока…
– Кстати, профессор тоже принял мое приглашение. Сегодня же я вас с ним познакомлю. – Злотников покосился на супругу и достал из книжного шкафа хрустальный графин, наполненный янтарного цвета жидкостью. – Шотландский виски, – сказал заговорщицким шепотом и разлил виски по стаканам.
– В таком случае не понимаю, зачем вам я? – Дмитрий понюхал свой стакан. Пахло от него хорошо, благородно. – Если вы считаете, что профессор фон Рихтер даст вам любое заключение…
– Не торопитесь обижаться, Дмитрий Евгеньевич. – Злотников пригубил виски, посмотрел поверх стакана. – Мне не нужен авторитетный теоретик, полжизни просидевший в теплом профессорском кресле. И продавать прииски я не собираюсь. Я собираюсь отыскать алмазы, и, надеюсь, вы мне в этом поможете. Я читал ваши научные труды, и ваш энтузиазм меня вдохновляет. Да вы пейте, пейте! Виски отменный!
Дмитрий сделал большой глоток, прислушиваясь к тому, как горячая волна стекает по пищеводу и разливается в желудке. Любопытное предложение.
– Вы в самом деле находили алмазы? – спросил Дмитрий, оставляя стакан.
– Четыре раза. – Злотников кивнул. – Но я считаю, что алмазов в пойме Чернокаменки намного больше. Дело в том, что мы не всегда можем узнать сырые алмазы.
Дмитрий понимающе кивнул. Сырые алмазы и в самом деле больше напоминают окатыши кварца и гальку, обнаружить их на каменистом речном берегу практически невозможно. Если не знать, что и как искать. Так уж вышло, что он знал.
– Я должен осмотреться. Глубина, ширина реки… Вы меня понимаете? – А сердце уже билось в груди с пугающей неистовостью. – Нужна экспедиция!
– Я вас понимаю. – Злотников широко улыбнулся. – И меня не может не радовать ваш задор. – Я обеспечу вас всем необходимым, можете не сомневаться. Ну что, еще по одной для аппетиту? – спросил он и заговорщицки подмигнул.
Из кабинета они вышли почти друзьями. Все ж таки Виктор ошибался, непростительно ошибался насчет Сергея Злотникова.
В просторной гостиной их уже ждали. И судя по всему, ждали долго. Первым Дмитрий увидел профессора фон Рихтера, однажды им довелось повстречаться в Петербурге на одном из научных обществ. Фон Рихтер был крупный, рослый, но от излишнего пристрастия к вину уже рыхловатый, с глазами навыкате, бронзовой от загара кожей, роскошной рыжеватой шевелюрой и не менее роскошными бакенбардами. Он что-то рассказывал Эмме Витольдовне, которая слушала его рассеянно, а, как только в гостиную вошел Злотников, слушать и вовсе перестала. Впрочем, и сам фон Рихтер, похоже, потерял к разговору всякий интерес. На вошедшего Дмитрия он посмотрел с удивлением и плохо скрываемым презрением. Значит, вспомнил и даже узнал.
Мари, опередившая их со Злотниковым, разговаривала с гостем престранного вида. Он был высок, болезненно худ, с черными волосами, заплетенными в жидкую косицу, в черных же одеждах. Но куда более странным казался его взгляд – рассеянный, невидящий. Словно бы гость всматривался во что-то незримое перед собой, а на окружающих не обращал никакого внимания. Дмитрий решил, что это архитектор, тот самый, что построил замок и башни. Автор столь удивительных зданий и выглядеть должен был удивительно.
В кресле с погасшей трубкой в зубах дремал человек в кителе, наверняка капитан катера, который Дмитрий видел у причала. Выглядел он как заправский морской волк, хоть морями в Чернокаменске и не пахло.
В дальнем углу гостиной с бокалом шампанского в руке сидел потасканного вида тип: немолодой, но еще и не старый, полноватый, с редкими вьющимися волосами, обрамляющими блестящую от пота лысину, в рубахе с подозрительного вида пятнами, с небрежно повязанным шейным платком. Тип, казалось, тоже не замечал ничего вокруг, рука, сжимающая тонкую ножку бокала, мелко подрагивала. Кем он может быть, Дмитрий даже гадать не стал, хотя, если бы не вальяжная поза и шампанское, решил бы, что это кто-то из прислуги.
