определенно звериная, но вряд ли волчья. Если только это не был какой-то особенный волк. Очень особенный…
Кайсы, который все это время наблюдал за ним с великим вниманием, нахмурился. Может быть, его посетили те же самые мысли? Неважно. Сейчас важно, что он, Дмитрий, выжил. Шрам на груди, верно, останется знатный, но шрамы, говорят, украшают истинного мужа. Все-таки он решился посмотреть на свою рану, но ничего, кроме окровавленной повязки, не увидел.
– Рана страшная, – изрек Кайсы ничего не выражающим тоном.
– Спасибо, если бы не вы…
– Не благодари. Рано благодарить. Не всякий после такой раны выживет. После такого зверя… – добавил он так тихо, что расслышал его только Дмитрий. – Спи пока, – сказал уже громко. – Думаю, этой ночью он уже не нападет, – и бросил полный раздумий взгляд на фон Рихтера.
Софья не обманула, вернулась, как и обещала, до темноты. И возвращению ее Илька был рад так, что едва не расплакался.
– Все хорошо. – Она погладила его по голове, ласково, совсем как мамка, а потом спросила: – Голодный?
Он молча кивнул и все-таки не удержался, всхлипнул.
Ужинали на кухне. В отсутствие того, кто назывался Илькиным отцом, огромный дом словно бы опустел, а про мальчика все забыли. Пусть бы забыли насовсем, тогда, возможно, у него получилось бы сбежать. Вместе с Софьей, потому что оставлять ее одну на этом страшном острове он не хотел. Не по- мужски это.
После ужина они сходили на озеро, Софья показала ему свою жабку. Получалось у нее хорошо. Илька мог бы и лучше, но решил проявить благородство и камешки в воду бросал вполсилы.
Сумерки наступили внезапно, и вместе с ними вернулся страх. Нет, не страх – самый настоящий ужас, от которого кожа покрывалась гусиной сыпью и ладони делались мокрыми. Они занимались в классной комнате, когда пришла Раиса и велела:
– Спать пора.
– Пойдем, Илья. – Софья встала, взяла его за руку. – Я отведу его в комнату. Вы же не возражаете?
Раиса не ответила, но на Ильку посмотрела зло. Значит, непременно отыграется, когда они останутся наедине. А пока она держалась в стороне, но глаз с них с Софьей не сводила.
– Не бойся, Илька, – шепнула Софья так, чтобы Раиса не услышала. – Я сделаю вид, что ухожу, а когда она уберется, вернусь.
– Она запрет комнату на замок, – предупредил он так же шепотом.
– С замком я разберусь. – Софья подмигнула ему заговорщицки.
И не обманула. Не успел Илька десять раз досчитать до десяти, как замок тихо щелкнул, и дверь бесшумно приоткрылась, впуская внутрь тень. Он испуганно вздрогнул, затаился.
– Это я, – сказала тень голосом Софьи. – Быстро, правда?
Он спрыгнул с подоконника, подбежал к ней, уткнулся лбом в колени. Дышать сразу стало легко. Оказывается, раньше дышать было больно от страха.
– Ты останешься до утра? – спросил мальчик, сам не веря своему счастью.
– Илька, – она присела перед ним так, что глаза их оказались на одном уровне, пригладила растрепавшиеся волосы, – Илька, ты же смелый.
Сердце перестало биться. Уйдет… посидит немного и уйдет. А когда она уйдет, придет ведьма…
Он отчаянно замотал головой. Нет, он не смелый! Ему нельзя одному в темноте…
– Я ее видела, – сказала Софья. – Видела ведьму. Она настоящая. – Она говорила, но объятий не разжимала, не отпускала Ильку от себя. – Но каждую ночь у меня не получится с тобой оставаться. Понимаешь?
Понимает. А дышать снова больно.
– Но я хочу познакомить тебя кое с кем. Она очень необычная, но добрая. Ее не надо бояться. Она присмотрит за тобой, пока меня нет рядом. Не подпустит к тебе ведьму. Она уже здесь, Илька.
Что за глупости она говорит… Нет тут никого, кроме них…
– Посмотри. – Софья взяла его за плечи, развернула к окну. – Это она.
У окна стояла тетенька, на вид строгая, едва ли не более строгая, чем Эмма Витольдовна. В черном платье и в черном же, по-старушечьи низко повязанном платке. Но вид у тетеньки был не злой, это Илька понял сразу, как понял он и то, что тетенька неживая. Как ведьма, но по-другому.
– Это Евдокия, – сказала Софья шепотом. – Она как…
– Как ангел! – Мамка рассказывала Ильке про ангелов, говорила, что у каждого человека есть свой собственный ангел. Только увидеть их тяжело, от людей они прячутся. Своего ангела Илька представлял молодым, безымянным, непременно в белых одеждах. Выходит, ошибался. Ну и пусть!
– Ишь ты, ангел… – Евдокия улыбнулась, и Ильку словно бы солнечный лучик погладил. – А мальчонка с фантазией.
– Меня Илькой зовут. – Раз уж ангел представился по полной форме, то и ему нужно. – А тебя потрогать можно?
