Откуда он вообще взялся, этот юродивый?
– Григорий всегда здесь жил, еще с момента закладки замка. – Мастер Берг, который явился как раз к завтраку, смотрел не на Коти, а на Анну, очень пристально смотрел, почти до неприличия пристально. – И не верится мне, что это он. Григорий хоть и безумный, но не буйный.
– А кто же тогда? Это ведь его с окровавленными руками нашли. Я сам видел! – подал голос поверенный Пилипейко. Выглядел он до крайности озабоченным. – И ножик полиция обнаружила. Вот вы, Клим Андреевич, тоже видели этот ножик. – На Туманова он посмотрел едва ли не с надеждой.
– Видел ножик. – Туманов кивнул. На самом деле кухонный нож с широким лезвием он не просто видел, а весьма пристально рассматривал. Как и тело бедного Анатоля.
– Вот! – Пилипейко поднял вверх указательный палец. – Вот и выходит, что это он. Вошел в дом, украл на кухне нож и того… – Он весьма красноречивым жестом чиркнул себе по шее.
– Зачем ему это? – вдруг спросила баронесса. Спросила не у поверенного, а отчего-то у Анны. Словно бы она могла знать ответ.
– А вот не понравились мы ему! – Пилипейко не собирался сдаваться. – Стоял годами дом без хозяев, а тут мы…
Договорить он не успел, хлопнула дверь, в столовую вошел Миша. Вид у него был встревоженный, очки сползли на кончик носа, волосы растрепались. Анна едва подавила совершенно дикое желание очки поправить, а волосы пригладить. Зачем ей? Кто она для Миши? Никто! Они ведь уже все решили.
С присутствующими Миша поздоровался кивком, на мгновение задержал удивленный взгляд на Анне, а потом пожал руку Всеволоду, сказал приглушенным голосом:
– Сева, я прибыл, как только узнал о случившемся. Какое несчастье! Как Матрена Павловна?
– Мама держится. С ней сейчас Натали и доктор. Я пригласил доктора, решил, что так будет лучше.
Поверенный Пилипейко закивал, соглашаясь.
– А меня вот волнует один вопрос, – заговорил Серж. – С чего бы это Анатоль в этакую-то рань оказался на берегу? Помнится, он и к завтраку далеко не каждый день выходил.
– Его выманили, – предположил Антон Сидорович.
– Кто?! – Коти Кутасова презрительно скривилась. – Этот юродивый?! Выманить Анатоля из теплого гнездышка могло только одно…
– Попрошу без грязных инсинуаций! – тут же вскинулся поверенный Пилипейко. – Попрошу уважать скорбь Матрены Павловны.
– Какие все трепетные! – Коти пожала плечами, уселась к столу, сказала уже другим, рассудительным тоном: – Одно хорошо: негодяя арестовали. Нам нечего больше бояться.
– Ой ли… – шепотом сказал мастер Берг, но его все равно все расслышали.
– Что вы имеете в виду, Август Адамович? – спросил Туманов.
– А то и имею в виду, Клим Андреевич, о чем предупреждал все эти дни. На острове опасно. И вам всем стоило бы проявить благоразумие и съехать. – Смотрел он при этом на Анну, словно бы это именно ей стоило проявить благоразумие.
– Ловко, однако! – фыркнула Коти. – Уж больно вы печетесь о нашем благополучии! А не вы ли науськали на бедного Анатоля этого несчастного?
– Зачем мне? – Мастер Берг улыбнулся почти так же безумно, как юродивый Гришка. – Нет у меня в этом никакого интереса.
– А у нас есть! – сказала Коти, как отрезала. – И если кто-то, – она обвела присутствующих пристальным взглядом, – хочет всех нас тут напугать, тот пусть даже не надеется! Я никуда с острова не уеду и своего никому не отдам! Кстати, милочка, – она вдруг уставилась на Анну, – не хотите ли рассказать, что это вчера на вас нашло? Нам тут, знаете ли, своих забот хватает, чтобы еще посторонними заниматься.
– Мадам Кутасова, я бы вас попросил… – Миша решительным жестом поправил очки.
– Я бы тоже. – Туманов жестом столь же решительным, сколь и собственническим обнял Анну за плечи. – Моя невеста вчера пережила ужасное потрясение. Она поднялась на башню, чтобы полюбоваться островом с высоты птичьего полета, и у нее закружилась голова. – На Анну он посмотрел с мягким укором, давая понять остальным, как лично он относится к этакому самовольству. И ни слова о том, что вниз Анну кто-то столкнул. – Остальное вы знаете. Мне пришлось вспомнить уроки плавания. – Он обаятельно улыбнулся, словно и не случилось вчера ничего особенного. – Но Анна Федоровна усвоила урок: в незнакомом месте лучше не разгуливать в одиночку. По крайней мере, до тех пор, пока мы не заключим сделку.
Он говорил, а Анна думала только лишь о том, что Миша пытался за нее заступиться, а Туманов ему не позволил, перебил, не дал договорить. Тумановская рука на ее плече словно налилась свинцом, и серебряное кольцо его она чувствовала даже через ткань платья.
– Клим Андреевич, – руку она не убрала, не решилась, но под столом каблуком пребольно наступила на ногу Туманова, – мне что-то нездоровится после вчерашнего, я бы хотела вернуться в город.
– Как скажете, любовь моя! – Руку он убрал, но лишь затем, чтобы покрепче ухватить Анну за запястье. – У меня есть кое-какие дела в городе.
Ночь у Августа выдалась бессонной. После того, что приключилось с Анной, он никак не мог прийти в себя. Он виноват! Расслабился, поверил, что Желтоглазый уже никому не сможет причинить вреда, что Анне на острове ничто не угрожает.
Ошибся! Не только людей ей стоило бояться, но и того, кто мертвым сном спит на озерном дне, его ослабевшего, но все равно ощутимого зова. Позвал? Поманил девочку? Заворожил серебряным блеском змеиной чешуи? Он мог, уж Августу это известно доподлинно.
