Природная аномалия! Так написали в пермских газетах. Последствия локального, но очень сильного землетрясения, изменившего весь озерный ландшафт.
Правду знали лишь единицы, те, кто были на Стражевом Камне в ту страшную ночь. Знали, но пытались забыть. По крайней мере, Лиза пыталась.
– Поехали, гости нас уже заждались! – Демьян, уже почти час как законный муж, обнял ее за плечи, поцеловал в висок, а потом легко, точно пушинку, вскинул на спину вороного.
По случаю свадьбы дети вплели в черную гриву коня разноцветные ленты. Получилось красиво, хоть Демьян и смущался этакой красоты. Но Лизе, Галке, Санечке и другим ребятишкам все это страшно нравилось, и ему пришлось смириться.
Подчиняясь хозяйской руке, вороной осторожно ступил на гранитную ленту, цокнул копытами, словно проверяя новую дорогу на прочность, а потом сорвался в резвый галоп.
Праздновать свадьбу решили в замке. И это было осознанное решение. Слишком много боли, слишком много крови и страданий, почти ничего светлого. До сегодняшнего дня! Они с Демьяном станут первыми, кто положит начало новой истории острова, первыми, кто отдаст дань всем тем, кто той страшной непроглядной ночью вернулся в этот мир, чтобы стать на их защиту.
На том берегу их уже ждали. С караваем в руках стояла женщина, которую язык не поворачивался назвать старухой. Волосы ее были цвета расплавленного серебра, без единой седой пряди, а в чертах все еще очень красивого лица угадывалось несомненное сходство с Галкой. Анна Туманова, урожденная графиня Шумилина, бабушка Галки, одна из тех самых девочек, за которых ушла в Нижний Мир Кайна. Рядом с ней стоял высокий, широкоплечий мужчина, военный инженер и Галкин дед Клим Андреевич Туманов. Он по-свойски подмигнул Демьяну, по-отечески поцеловал разрумянившуюся Лизу в щеку, подхватил на руки и подбросил высоко к синему небу подбежавшего Санечку, потрепал по отросшим вихрам не по-детски серьезного и торжественного Марка.
Галка с Алексеем были тут же, стояли, крепко взявшись за руки. Их время тоже скоро придет, осталось подождать пару месяцев до Галкиного совершеннолетия. Но это ведь такая малость, когда впереди у тебя длинная и счастливая жизнь!
Пока обменивались приветствиями и поздравлениями, услышали музыку. Свирель, бубны, трещотки – самодеятельный оркестр чернокаменского детского дома во главе с его старшим воспитателем Кузьмой Ильичом!
Это решение тоже было осознанным, принял его дядька Кузьма после недолгого совещания с Демьяном, Лешей, Климом Андреевичем и Глухоманью за рюмкой чистейшего первача.
– Сколько можно по тайге шляться? – сказал он со смущенной ухмылкой. – Дел у нас с Глухоманью тут теперь непочатый край!
И «дела», все двенадцать человек, включая Санечку, облепили его со всех сторон с радостными визгами. Эти дети научились наконец не только улыбаться, но и смеяться, и в том была заслуга всех тех, кто находился сейчас на острове.
…В замке, его мрачном детище, звучала музыка и детский смех. Впервые за долгие годы. Даже каменные химеры, казалось, улыбались. Или Августу просто хотелось, чтобы они улыбались? Ему многого хотелось для этого острова и этих людей! Ах, как много он мог бы еще сделать!
– Ты и так много сделал, Август. – Евдокия ласково взъерошила его редкие кудри. Теперь он мог чувствовать ее прикосновения, и прикосновения эти делали его почти живым. – Ты спасал их жизни и спас снова. Ты хороший человек!
Она вдруг замолчала, а потом потянула Августа за собой ко входу в бальный зал, где был накрыт свадебный стол.
– Слушай, – сказала шепотом, словно бы их могли услышать.
За столом говорили о них. Говорили тепло и с любовью. Поднимали тосты, вспоминали добрым словом и Августа, и Евдокию, и всех тех, кто был ему дорог и остался дорог этим удивительным людям.
– Видишь, какой ты на самом деле человек? Видишь, какие у нас с тобой замечательные дети? – спросила Евдокия и снова совершенно по- девчоночьи взъерошила ему волосы.
