— Пап, я шучу.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали, в основном потому, что отец вел машину, как настоящий секретный агент, и это пугало меня. Он должен обладать дипломатической неприкосновенностью или еще чем-то в этом роде, чтобы так гонять. Или быть уверенным, что сможет договориться с полицейскими. Если бы моя жизнь закончилась в бешеной гонке с участием полицейских машин и вертолетов — такой, что о ней сообщили бы по телевизору, во всем был бы виноват Адам.
Машина с визгом затормозила у больницы.
— Подожди в приемном покое, пока я припаркуюсь.
Отец пришел очень быстро, и мы направились к лифту. Он раскачивался на каблуках, пока я жал на кнопку нужного нам этажа.
— Мне казалось, что здесь есть что-то вроде нижнего уровня. Но на плане я его не вижу. Какой-то подземный этаж…
Я уже несколько недель занимался этим: делал небольшие намеки и смотрел на реакцию отца. Но пока никаких результатов это не принесло. Он очень хорошо умел маскироваться. Даже слишком хорошо.
— Понятия не имею. Думаю, если тебе действительно нужно это знать, ты можешь спросить в службе информации.
У лифта нас встретил пожилой мужчина с непослушными седыми волосами и круглым животом.
— Джексон, как ты?
— Не очень хорошо, доктор Мелвин.
— Мы сразу пойдем в отделение рентгенологии и сделаем тебе МРТ. Нужно посмотреть, что может вызывать эти боли… и обмороки, — сказал он.
Его голос звучал, как всегда, дружелюбно — так мог бы говорить дедушка или любимый дядя. Мы с Кортни любили приходить к доктору Мелвину, и каждый раз он засыпал нас подарками и конфетами.
— Я бы хотел, чтобы ты сделал Джексону магнитно-резонансную томографию всего тела, — сказал отец.
— Да, конечно.
Все аппараты в рентгенологии были мне хорошо знакомы. Даже закрытое пространство томографа уже не пугало меня. Я спокойно лежал и слушал непрерывное щелканье. Когда обследование закончилось, я одевался и через стекло наблюдал за комнатой для медицинского персонала, где находились отец с доктором Мелвином. Когда я натягивал рубашку через голову, Мелвин взглянул на листок с результатами исследований и тут же выронил его из рук.
С напряженным от волнения лицом отец поднял его. Когда они посмотрели на меня, я отвернулся. Я прождал минут пять, не меньше, прежде чем Мелвин пришел за мной и мы в полной тишине направились в смотровую. Вряд ли они могли открыть мне все свои секреты, но даже если бы я получил немного информации, эта затея оправдала бы себя.
Я сидел на кушетке и наблюдал за тем, как доктор рассматривает снимки моего мозга на большом плоском мониторе компьютера.
— Что-то не так? Я видел вас за стеклом.
Мелвин повернулся ко мне и натянуто улыбнулся:
— Ничего серьезного. Ни опухоли, ни гематомы.
— Тогда почему вы так взволнованны? — поинтересовался я.
Отец сначала расхаживал по комнате, а потом остановился и посмотрел на снимки.
— Мы не совсем уверены, в чем проблема.
Мелвин надел мне на руку манжету прибора для измерения давления и вставил в уши стетоскоп.
— У тебя низкое давление и обезвоживание.
— И поэтому вы так растерялись? — Мне очень нужно было получить ответы на все вопросы — мои и Адама, но сейчас они явно пытались обмануть меня.
Доктор Мелвин убрал стетоскоп в карман халата и посмотрел на отца, который едва заметно кивнул.
— Мне нужно задать тебе несколько вопросов, прежде чем я смогу поставить диагноз.
— Хорошо, — согласился я, немного подумав.
Мелвин показал в правый угол первого снимка.
— Вот эта зона была активна во время сканирования, что свидетельствует о том, что… возможно…
— Что? — спросил я, ухватившись за его слова.
— Ну, это необычно и может объяснить некоторые твои симптомы.
— Это необычно и… отличается от других снимков моего мозга, которые вы делали?
— Да, — ответил отец.
— Может быть, причина в том, что я стал старше. —
