— Ты могла бы стать неплохой шпионкой или сыщиком! — поддразнил ее я.
Холли вздохнула:
— Хотелось бы, но, если бы я занялась шпионажем, мои способности к языкам подвели бы меня.
Чтобы войти в Центральный парк, мы обошли музей и спустились под мост. Я взял у Холли сумку и закинул на плечо.
— Какая тяжелая! Что у тебя там?
— Плед и три книги на случай, если мне вдруг захочется долго-долго лежать на солнце и читать, — сказала она. — И… много всякой еды.
— Похоже, ты все хорошо продумала. А почему ты выбрала меня в свои сообщники?
Холли рассмеялась, не сводя глаз с деревьев вдалеке.
— Ну… я подумала, что раз уж я собираюсь взять с собой кого-нибудь, то, наверное, стоит пригласить человека, которому не придется прогуливать школу.
— Понятно! То есть причина не в том, что я потенциально плохой парень и бунтарь?
Она широко улыбнулась мне:
— Конечно, и это тоже!
Мы нашли отличную лужайку около игровой площадки. Холли расстелила плед рядом с качелями.
— За моим домом стояли похожие качели, но я почти никогда не использовала их по назначению.
— А что же ты делала? — удивился я.
— Смотри! — Холли взобралась по красному металлическому столбу и схватилась руками за верхнюю перекладину. Подтянув к ней подбородок, она вдруг сделала сальто и снова повисла так, что ее голова торчала над перекладиной, а ноги болтались.
— Неплохо, я тоже хочу попробовать.
— Вперед!
Так же, как Холли, я подтянулся и перевернулся через перекладину.
— А это не так сложно, как мне казалось!
— У тебя отлично получается! Нужно попросить Тоби показать тебе несколько упражнений на перекладине.
Я спрыгнул на траву и ждал, что она последует за мной. Но вместо этого Холли сначала зацепилась ногой за верхнюю перекладину, а потом встала на ней боком.
— Холли, мне кажется, тебе не следует…
— Не переживай, я делаю это с пяти лет. — Она непринужденно развернулась в другую сторону и прошла по перекладине, обхватывая ее пальцами ног. В этот момент я думал только о том, что она может упасть и разбиться, ударившись о землю.
— Ты очень меня пугаешь! Пожалуйста, спускайся! — умоляюще попросил я.
— Когда я впервые проделала это, мама мыла тарелки на кухне. Она выглянула из окна и, увидев меня, выскочила на улицу с громким криком — требовала, чтобы я немедленно спускалась. Я послушалась, а потом она целый вечер не разговаривала со мной. — Холли снова повисла на перекладине, несколько раз повторила сальто и, сделав в воздухе кувырок назад, с легкостью приземлилась на ноги.
Я облегченно вздохнул, и она рассмеялась.
— У меня чуть сердечный приступ не случился. Ты как обезьянка из джунглей.
Холли направилась ко мне, и, как только она оказалась достаточно близко, я схватил ее за руку и потянул к пледу.
— Сядь, пожалуйста.
Она округлила глаза, но послушалась. Я растянулся рядом с ней и стал смотреть на облака, плывущие над кронами деревьев. Холли тоже легла.
— Тебе лучше? — спросила она. — Желудочный грипп — это ужасно.
— Да, гораздо лучше. Тогда у меня был очень тяжелый день. — Я повернулся на бок лицом к ней. — Можно спросить тебя кое о чем?
— Да.
— Если бы ты могла изменить что-нибудь в прошлом? Например… ты совершила плохой поступок или хочешь оставить о себе хорошие воспоминания. Ты бы это сделала?
Она тоже повернулась ко мне:
— Почему ты спрашиваешь? Это настолько неопределенный вопрос, что на него сложно ответить.
Я поднялся на локте.
— Мне приснился сон прошлой ночью. О том, как однажды я очень плохо поступил со своей сестрой.
— Что ты тогда сделал? — поинтересовалась она.
— Рассказал другу одну очень неприятную вещь о ней, а он разболтал это всей школе. Нам было по двенадцать лет, и я пытался произвести впечатление.
