которой я познакомлюсь два года спустя.
— Позже, — с улыбкой произнесла она.
— Я ведь уже сказал — только если ты действительно этого хочешь.
Она повернулась ко мне спиной и направилась вперед по коридору.
— Хочу.
— Во сколько ты должна быть дома? — спросил я у Холли, когда все гости разошлись. Мы с ней были одни в телевизионной комнате. Адам немного перебрал шампанского, так что мы помогли ему добраться до моей комнаты и уложили на кровать.
Холли покраснела:
— Я… сказала маме, что останусь у Джаны. Мне показалось, раз Адам уже вырубился…
— То есть ты хочешь остаться здесь на ночь? — удивился я.
— Извини, я, наверное, поторопилась. Если хочешь, я могу поехать домой. — Холли начала подниматься, но я потянул ее назад к себе.
— Или… ты можешь остаться.
— Ты не возражаешь? — спросила она и прикоснулась ладонью к моей щеке. У меня была всего секунда, чтобы кивнуть, а потом она поцеловала меня, настолько наклонившись вперед, что мне пришлось лечь на спину.
Несколько минут я вообще ни о чем не мог думать, но потом был вынужден остановиться и перевести дыхание. Холли лежала сверху, запустив пальцы мне в волосы, и целовала меня в шею. А моя рука уже ласкала ее под платьем. В этот момент я заставил себя вспомнить, что со мной Холли «ноль-ноль семь», а не девятнадцатилетняя Холли, у которой так сильно было развито чувство ответственности, что она не позволяла себе поддаваться внезапным порывам. Другими словами, я не мог уговорить ее сделать что-либо, если она сама не была на сто процентов уверена в правильности своего поступка. А вот Холли «ноль-ноль семь» совсем другая.
Мой следующий шаг потребовал гораздо больших усилий, чем все приемы защиты, которым сегодня обучал меня отец.
Я отодвинул Холли в сторону и поднялся с кушетки:
— Я хочу пить. Тебе принести что-нибудь?
Она села и натянула подол платья практически до колен.
— Да, воды, пожалуйста.
Отец стоял в кухне у широко открытого холодильника и изучал его содержимое.
— Развлекаешься?
Я потянулся через него и взял две бутылки воды.
— Можно и так сказать. Сделаешь мне одолжение?
— Конечно, что ты хочешь?
Преодолевая себя, я попросил:
— Найди, пожалуйста, какой-нибудь предлог, чтобы зайти к нам через пять минут.
Отец взял пакет молока и закрыл холодильник.
— Зачем?
Я мысленно застонал и принялся объяснять:
— Потому что, по всей видимости, я превратился в порядочного парня, который будет чувствовать себя виноватым, если зайдет слишком далеко в отношениях с семнадцатилетней девушкой.
Он слегка улыбнулся:
— Но она не была так молода, когда вы встречались в две тысячи девятом?
— Вот именно — сейчас все не так, как было… раньше, в будущем… даже не знаю, как сказать. — Я уже собрался уходить, но обернулся к отцу: — Давай через десять минут, ладно?
Он рассмеялся:
— Конечно.
Когда я вернулся, Холли стояла около полки с дисками, изучая названия фильмов. Она поправила лямки на плечах и привела в порядок платье.
— Хочешь во что-нибудь переодеться? — спросил я, пытаясь найти предлог, чтобы прервать наше уединение в этой комнате и немного прикрыть обнаженные части ее тела.
— Мне нужно было захватить что-нибудь с собой, но я торопилась после работы, — сказала она и взяла у меня бутылку с водой.
Я кивком показал на дверь, и Холли вышла за мной в холл. Мы остановились у комнаты Кортни, и я помедлил какое-то мгновение, прежде чем повернуть дверную ручку. Оказавшись внутри, я сразу направился к гардеробной, и Холли очень медленно последовала за мной. Отец до сих пор хранил все
