— Надо же, какая учтивость. Интересно только, где она была последние десять лет?
— Не знаю насчет Морли, Гаррет, — встрял Сардж. — Я-то вас столько, посчитай, и не знаю.
— Однако повторяю вопрос. С чего это вы вдруг так милы?
— Распоряжения.
— Не уверен, чтобы Морли испытывал какие-либо угрызения совести по поводу вашего, ребята, поведения. Так что в чем все-таки дело? — Жизненный опыт говорил мне: всякий раз, когда кто-нибудь становится со мной до отвращения почтительным, это означает лишь одно: ему нужно, чтобы определенная фамилия переместилась выше в списке ожидающих трехколесника.
— У босса подружка новая объявилась.
Сногсшибательная новость.
— Сколько дней прошло с тех пор, как отчалила предыдущая?
— Ну, некоторое время. Можно сказать, всякий раз, как вы здесь случаетесь, при нем новая из этих, из серебристых эльфов, и каждой от него надо чего-то этакого.
— То есть они его больше не раздражают? Какое разочарование!
Вид у Сарджа сделался слегка хитроватый.
— Ежели на то пошло, не желаете, кстати, кой-чего сделать? Чтоб уж быть, так сказать, в расчете?
— Эй! Сами подумайте! Вы всю зиму держали здесь Попку-Дурака. Такое и сотней лет вежливого обхождения не искупить!
Здоровяк только ухмыльнулся.
— Ну вот, опять вы недовольны. Вам бы с театром каким контракт подписать — очень уж у вас драма хорошо выходит.
Это мне уже приходилось слышать… правда, по большей части от разных бездельников.
Тут показался и сам Морли. На лицо он нацепил самую свою широкую улыбку, наглядно демонстрирующую его острые зубы.
— Ба! Да вы, ребята, должно быть, какую-то особую пакость задумали.
— Ты, Гаррет, самый циничный человек, каких я только знаю.
— Ключевое слово здесь «человек», разумеется. Я могу перечислить довольно длинный список типажей, на порядок более циничных и изворотливых, чем я. Но у всех что-нибудь да имеется нечеловеческое.
Улыбка его не померкла ни на йоту.
— Что тебе нужно? — Откровенный намек на то, что иначе меня в «Пальмы» не заманишь.
— Да так… Всего-то застать тебя на месте преступления в обществе всех этих ребят, что за мной таскаются.
Улыбка померкла.
— Можно, конечно, вывеску повесить. Пусть заходят. Это поднимет выручку.
— Ладно, похихикали и довольно. Что дальше?
— Ты первый. Что тебе нужно?
— Просто собираю свору своих гончих псов. По дороге в «Мир». Чтобы узнать, почему Аликс Вейдер настаивает на том, что он заселен призраками, тогда как никто другой их не видел.
— Хочешь надуть мастера по надувательству?
— Ладно уж. Хочу оставить записку Плоскомордому. Дома он вообще, похоже, не бывает. Ты его скорее увидишь, чем я. — Есть в Тарпе черты, понять которые я не в состоянии. Он далеко не вегетарианец, но в «Пальмы» заходить любит. — У Покойника для него работа. Он, похоже, снова забывает, кто из нас двоих старший партнер.
— И что?
— Где бы мне найти цыганку-чернокнижницу? В паре с профессионалом я бы в два счета уладил это дело с привидениями.
— Вот это уже ближе к делу.
— Я это на ходу выдумал. Я говорил правду насчет того, что хотел размяться. Практики, понимаешь ли, маловато.
— Как всегда, — кивнул Морли.
— Твоя очередь. С чего все эти штуки с обхождением? Выкладывай начистоту. Переживу как-нибудь.
— Так, мелочь одна.
Разумеется, никакая не мелочь.
— Мы хотим одолжить у тебя Паленую. Нужен следопыт.
Ага.
— Паленая — независимый агент. Нужны ее услуги — ступайте ко мне домой и спросите, согласна ли она работать.
— Мы надеялись, ты замолвишь за нас словечко.
