— Да чего такого, — с досадой ответил Ренгвольт, потирая больное место и не пытаясь сбежать, — многие и не уловят подколку. Нормальное дело. Ты с запада?
— Ранткур.
— Не похож на тамошнего.
— Еще раз дать по лбу?
— Да-да, — поспешно согласился парнишка, — воин врать не станет. Чего надо-то? Я все могу достать, абсолютно все, но не за просто так.
— У меня самого кабала еще не закончилась, — произнес доверительно Блор, — вот и интересно. Подробности.
— В смысле?
— Про хозяйку. Подробно. Кто, что, как.
— Хм, — сказал он выразительно, показав пальцами известный жест.
Своего не упустит. Блор выразительно продемонстрировал серебряную монету.
— И это много, — произнес внушительно. — Наверняка каждая собака в курсе.
— Им придется для лучшей разговорчивости пиво наливать али вино, — скорчив рожу, не согласился Ренгвольт. — Да и лучше я.
— Все про всех знаешь.
— А то!
— Почему маг состоит в купеческой касте?
— Право могущественного вести себя как угодно.
— За такое, — пренебрежительно усмехнулся Блор, — я и «ногтя» не дам. Скажи еще — купила звание.
Такое было вполне возможно. Любой свободный мог, имея деньги, записаться в торговцы. Требовалась сущая ерунда — предъявить императорским фискалам полторы тысячи больших золотых.
Стоящий на две ступеньки выше обычного воина эрл получал со своих владений в год пятьсот-семьсот империалов. При большом желании накопить можно. Но вот зачем ему переходить в низшую касту и терять уважение соседей, даже накопив необходимую сумму и уплатив отнюдь не маленький налог?
Разбогатевший до такой степени ремесленник становился известен всей провинции, и не факт, что нуждался в изменении статуса. Про крестьянина и речи быть не могло. Единственный шанс — выкопать на поле клад огромного размера. Но сохранить его у себя очень маловероятно. Достаточно окажется недовольных и желающих отобрать.
— Она из потомственных торговцев. Куча контор в портовых городах. Обороты у семьи огромные.
— Лично тебе известные.
— Ну представить себе могу. «Север» далеко ходит. Двухмачтовая шхуна на пять тысяч пудов груза берет. Прямые паруса на фок-мачте. Ход не очень, зато экипаж восемь человек. Ну ты…
Он уже перешел на «ты», отметил Блор, но возмущаться не стал. Не чувствовал он себя много старше, и неизвестно, у кого опыта жизни наберется заметнее. Правда, он наверняка разный, однако затем и вопросы задает, а не для показа норова.
— …девятым будешь. Работу обеспечат.
Ехидную улыбочку Блор проигнорировал. И так несложно догадаться: на новеньком поездят всласть. Вариантов все одно нет.
— Капитан отсюда до Карунаса знает берега не хуже своей каюты.
— Я не об этом спрашивал. Еще порасскажи мне о времени безопасного плавания. Я море видел и не хуже всяких трепачей в курсе, когда спокойно плавать — от восхода Плеяд до восхода Арктура. Хочешь заработать — болтай языком по делу!
— Ну, — заметно поскучнев, сказал Ренгвольт, — не любят об этом говорить здесь, понимаешь?
Блор покачал головой и показательно сунул «орла» в карман.
— Иди отсюда и не морочь голову!
— Лет двадцать назад сосватали госпожу за купеческого сына, — понизив голос, сказал мальчишка, — ну сам знаешь, как такое делается. Денежки к деньгам, старший приказал, и все!
Блор невольно кивнул. Чего тут удивительного. Везде полностью и безропотно подчинялись младшие братья и незамужние сестры, жена, дети, внуки, племянники, а также домочадцы — прислуга и рабы. «Выйти из отцовской воли» было делом небывалым.
— Она и жениха ни разу не видела, вообще из другого города. Ну а после свадьбы отправили сюда. То есть не совсем в здешний поселок. В предгорье. Ну как там было, я уж не знаю точно, но, судя по разговорам, удачно вышло. Хорошо жили. Дружно. Она место обустраивала, торговала с местными родами и дальними караванщиками, он с товарами мотался. Двое сыновей и дочка. Каждый год на каждый империал половина прибыли.
Еще бы, подумал Блор. Опиумом торговать или шелком привозным — хороший навар можно иметь.
— Тогда, — будто читая его мысли, но скорее всего, просто удачное совпадение, — сюда везли стеклянные изделия, хлеб, оливковое масло, краски
