клубы пыли и дыма, скрылись за плавным поворотом, догоняя колонну.
Едва стихли надрывные звуки, над лесом установилась абсолютная тишина: ни шорохов, ни шелеста листвы, ни треска сухих ветвей… Все бойцы десантированного отряда замерли там, где застигло безмолвие — для сбора и дальнейшего продвижения должен был прозвучать условный сигнал командира.
Торбин достал из нагрудного кармана разгрузочного жилета небольшую радиостанцию «Вертекс».
— Двадцать два, — негромко проговорил он, нажав кнопку «Передача».
Две двойки означали успешную высадку и готовность к пешему марш-броску. Через мгновение в динамике раздался закодированный ответ:
— Семьдесят семь.
Этими двумя цифрами старший разведгруппы, что расположилась на высотке в трехстах метрах южнее, оповещал о благоприятной, спокойной обстановке вокруг.
— Отлично, — прошептал капитан.
Аккуратно положив ненужную отныне рацию на землю, он с силой наступил на нее кроссовкой и дважды отрывисто свистнул. Первый звук был немного длиннее второго и на полтона ниже. Вскоре вокруг собрался весь отряд. Темноту прорезал слабый свет луны, преодолевшей вершины гор, и все восемь бойцов небольшого отряда бесшумно растворились в ночной мгле…
До рассвета предстояло прошагать более десяти километров и выйти на рубеж, где относительный контроль территории республики российскими войсками заканчивался. Далее начиналась пересеченная местность, скрытая до самой Грузии лесами и кишащая разрозненными отрядами сепаратистов. Именно оттуда боевики раз за разом спускались на обширную равнину — Терско-Кумскую низменность, с тем, чтобы уничтожать неверных и творить разбой. Высокогорные районы подвергались лишь эпизодическим ракетно-бомбовым ударам с воздуха, да коротким нашествиям регулярных частей для уничтожения баз террористов, засеченных аэрокосмической разведкой. Иногда туда наведывались и небольшие подразделения спецназа…
Впереди — на удалении зрительной связи, шла пара лидеров: опытный снайпер Шип — прапорщик Сергей Шипилло и Руль — рядовой Анатолий Тоцкий, получивший свое прозвище благодаря безмерной любви к автомобилям. На старенькую, но проверенную временем оптическую винтовку СВД, Шип приладил прибор ночного видения и теперь, постоянно обозревая окрестности, уверенно продвигался сквозь заросли. Иногда, замечая что-то подозрительное, он замирал и тогда, идущий на подстраховке Руль, вскидывал вверх руку. Торбин же, следя за каждым их движением с помощью ночного оптического прицела, немедля останавливал основную группу, арьергард которой замыкал и прикрывал его давний друг — капитан Воронцов.
Впрочем, каких либо длительных заминок в дороге не случилось, и весь путь первого этапа отряд проделал до восхода солнца — натренированные мужчины справились с задачей в означенный срок. Хотя… если бы они поддались на уговоры майора Сомова, настоятельно рекомендовавшего облачиться в положенное снаряжение, кратковременные остановки пришлось бы делать гораздо чаще. Выбирая амуницию, они все как один отказались от шлемов и бронежилетов. Надежные и обладавшие четвертой степенью защиты титановые «Кирасы» были слишком тяжелы. Легкое же кевларовое облачение от пуль «Калашей» и снайперских винтовок все равно не спасало.
— Привал, — объявил Станислав на заросшем склоне пологого пригорка и, вглядываясь в начинавшее светлеть на востоке небо, приказал: — всем отдыхать четыре часа. Первым дежурю я и рядовой Тоцкий. Через час заступают Воронцов с Бояриновым, их меняют Шипилло и Куц. Последняя пара — Серов, Деркач…
Десятки раз, находясь в Чечне, полковник Щербинин лично участвовал в спецоперациях, но еще чаще формировал и отправлял отряды на различные задания. Чем только поначалу не занимались бойцы спецназа! Ликвидировали незаконные вооруженные формирования, освобождали заложников, искали и изымали оружие с боеприпасами, пресекали незаконную добычу и перевозку нефтепродуктов… А то и вовсе исправляли неуклюжие действия подразделений внутренних войск.
Сейчас все выглядело по-другому. В обыденной службе ребят из спецназа ВДВ не было ничего общего с «вселенскими» масштабами разрекламированных, кричащих с телеэкранов и первых полос газет, акциями подразделений внутренних войск и прочих силовиков. Немногочисленные отряды высококлассных спецов выполняли свои обязанности быстро, тихо и без шумной огласки результатов. Их боевые вылазки в корне отличались от постоянной неразберихи в регулярных армейских частях, происходящей из-за несогласованности взаимодействий между родами войск, а посему частенько разбавленной матом, истерикой и огромными человеческими потерями. Возможно, данное существенное преимущество имело под собой как минимум два серьезных основания. Первым, бесспорно, было то, что офицеры и контрактники спецназа воевали в Чечне не эпизодически, а почти постоянно. Ко второму же относилось тесное сотрудничество с Департаментом ФСБ по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом. После совместной разработки любой операции, ее ход держался под неусыпным контролем все тех же фээсбэшников — сотрудников Оперативно-координационного управления по Северному Кавказу. С этими молчаливыми ребятами спорить никто не вызывался, посему информация у спецназа всегда была наисвежайшая; аэрокосмическая разведка оперативно-тактическую обстановку освещала вовремя, а вертолеты и штурмовики появлялись в самых нужных местах.
Множество отлично подготовленных групп, уходили в предгорные районы Большого Кавказа для уничтожения вполне конкретных лиц — виновников гибели заложников и взрывов, сотрясающих мирные города. Абсолютное большинство таких команд возвращалось. Конечно, не всегда в установленный срок и далеко не в полном составе. А те, кто вновь появлялись в палаточном поселке, были порядком измотаны, худы и зачастую в окровавленных бинтовых повязках. Тем не менее, на лицах блуждали довольные улыбки — мужская работа выполнена, и сделали ЭТО именно они. Только два отряда канули в безвестность — как раз те, что искали эмира Шахабова. Люди исчезли, — словно растворились в бескрайних лесах и горных ущельях. Спасательные операции сменялись поисковыми, но ни они, ни попытки спецслужб что-либо выяснить через местную агентуру положительных результатов не дали…
Казалось бы, старт «Вердикта» прошел успешно, и обитателям базового лагеря под Ханкалой оставалось набраться терпения, да спокойно дожидаться возвращения группы Торбина, ни единожды до сих пор не хлебнувшего горькой участи провала. Всякая связь с капитаном во избежание обнаружения противником исключалась — на сей раз, командование решило понапрасну не рисковать и максимально перестраховалось: во-первых, непосредственных участников не стали готовить загодя, а выбрали и посвятили в суть буквально за час до выброски. А во-вторых, Станислава и его людей отправили в тыл противника «глухонемыми», то есть, не снабдив ни комплектом спутниковой связи; ни индивидуальными переговорными устройствами малого радиуса действия. Одну единственную коротковолновую радиостанцию «Вертекс», сразу же после лаконичного доклада разведгруппы о «чистоте» места десантирования, командиру надлежало уничтожить.
Одним словом, каждая деталь в механизме предстоящего задания выглядела досконально продуманной. его зультатагентурух и горных ущельях Однако, несмотря на столь скрупулезную подготовку и радикальную секретность, операция по устранению Беслана Шахабова вновь не заладилась с самого начала. А точнее — шесть часов спустя после высадки из бэтээров на десятом километре южной грунтовки…
— Товарищ полковник, — послышался рано утром настороженный голос часового с улицы.
Щербинин с пеной для бритья на щеках и с недовольной миной выглянул из командирской палатки. Возле часового — рядового спецназовца, стоял старший сержант — посыльный из оперативного штаба.
— Извините, — виновато начал тот и выпалил: — Вас срочно вызывает на совещание командир соединения.
— Доложи: через пять минут подойду, — вздохнул Юрий Леонидович, стирая полотенцем с лица белую массу и исчезая внутри брезентового жилища.
Ровно через пять минут он проследовал мимо двух высоких флагштоков с колышущимися полотнищами российского триколора и красного флага с изображением Родины-матери, и вошел в штабную палатку. Поздоровавшись с генерал-майором внутренней службы Бондарем — руководителем оперативного соединения, командир бригады обвел встревоженным взглядом остальных офицеров. К его немалому удивлению на внеплановом совещании присутствовали только чины из ФСБ.
— Присаживайся Леонидыч, — прогудел старший по званию, — есть серьезный разговор.
Он подождал, пока тот устроится на деревянный табурет, и спросил:
— Выброска произведена успешно?
— Прошла без казусов — согласно разработанному плану, — спокойно отвечал тот. — Я же ночью докладывал по возвращении разведчиков.
— Понятно. Небось не выспался?
— Ерунда…
— Сергей Аркадьевич, введи-ка командира десантников в курс дела.
Полковник — седой фээсбэшник, знавший Щербинина лично, покашлял в кулак и начал:
— Сожалеем, Юрий Леонидович, но приходится озвучивать не слишком хорошую весть. Нами перехвачен странный диалог на одном из каналов «Вертекса». Точнее, доклад открытым текстом — без кодировки, о готовящейся операции «Вердикт»…
Контрразведчик осекся, заметив, как меняется выражение лица командира спецназовцев.
— Какой диалог? Кто?! — взревел тот, глядя на полковника испепеляющим взглядом.
— Нам и самим хотелось бы прояснить. Потому, собственно и примчались, — впервые взглянул ему в глаза Сергей Аркадьевич и обратился к моложавому майору: — Верник, доложи подробности.
— Майор Верник. Отдел «Л» службы безопасности, — немного картавя, представился незнакомый офицер в очках с тонкой оправой.
Отдел «Л» занимался радиоперехватами и прослушиванием эфира. Офицеры и связисты знали данный порядок и старательно избегали нарушений — передачи информации по радиоканалам открытым текстом. Для общения посредством портативных станций полагалось использовать специальные кодовые переговорные таблицы. Коды, равно как и рабочие частоты менялись не реже одного раза в неделю, дабы сбить с толку неприятеля, оснащенного зачастую не хуже федеральных войск.
— В ноль часов двадцать минут местного времени записан короткий разговор двух мужчин, — начал докладывать майор, беспрестанно заглядывая в маленький блокнот. — Один говорил приглушенно, на чистом русском языке и выдал исчерпывающие данные о готовящейся оперативной акции: цель; состав группы, включая фамилии и звания должностных лиц; вооружение и маршрут движения. Другой по ходу задавал наводящие вопросы. Кстати в речи второго присутствовал легкий кавказский акцент.
В палатке повисла тишина. Первым, повернувшись к комбригу, подал голос Бондарь:
— Кто подробно знал о предстоящей операции?
