грузного бойца и сыпал точными, хлесткими ударами. Зрители теперь с той же неистовой энергией болели за бравшего верх молодого лейтенанта. Когда до конца поединка оставалось не более минуты, сломленный тяж, опираясь спиной на канаты, опустил голову и делал слабые попытки закрыться. Станислав привычно и монотонно доводил «шахматный эндшпиль» до логического завершения…
— Да молодой человек, не зря вас кличут Гроссом! — хлопнул его кто-то по плечу после боя. — Опрокинуть на пол такого амбала! Давайте знакомиться… полковник Львовский Алексей Эдуардович, командир семнадцатой бригады специального назначения. Слыхали о такой?
— Кто ж о ней не слышал?.. — отвечал боксер, снимая с ладоней эластичные бинты и набрасывая на плечи махровый халат. — Лейтенант Торбин, двести первая десантная бригада.
— Тогда пойдем, лейтенант, потолкуем, — увлек тот под руку абсолютного чемпиона в раздевалку.
Толковали они с полковником Львовским минут двадцать, а результатом непродолжительной беседы стал скорый перевод Стаса в знаменитую бригаду. Ничего незначащий с точки зрения настоящего спорта поединок послужил для его карьеры важнейшей вехой — отныне он становился полноправным членом спецназовской элиты.
Константин Николаевич Сомов слыл весьма одаренным оперативником, начинавшим карьеру еще в питерском уголовном розыске. Именно благодаря навыкам и качествам профессионального сыскаря, Щербинин включил его во вторую группу. Но, к сожалению, майор не был настоящим спецназовцем и никогда не принимал участия в боевых операциях. Данный недостаток нимало настораживал полковника: сумеет ли тридцатишестилетний, неподготовленный физически, незакаленный трудностями и лишениями многодневных походов мужчина выдержать ужасающий темп погони? Не станет ли он обузой мобильному отряду? Ведь задача перед ними ставилась нешуточная — догнать не банду боевиков, сплошь состоящую из вчерашних крестьян, торгашей и простых безработных обывателей, а молодых и натренированных людей Гросса. А дальше — как знать. Возможно, придется заниматься и устранением самого эмира Шахабова. Одним словом, вопросов у командира бригады набиралось куда больше чем ответов…
К обеду вторая группа, тщательно отобранная лично командиром бригады, полностью подготовилась к походу. Наступление темноты ждать не стали — на счету была каждая минута, и сразу после полудня, то есть ровно через двенадцать часов после старта первого отряда, бойцы уселись в два подкативших к лагерю транспортера.
Дефицит времени не позволял также обеспечить подстраховку десантирования разведчиками. Посему Щербинин, намеренно выбравший тех же водителей бэтээров, дабы осуществить выброску в том же месте, где начал пеший марш-бросок капитан Торбин, приказал начать операцию по выявлению и обезвреживанию предателя…
— Вот у этого поворота, — прокричал водила и кивнул: — Видите слева сплошная растительность?
— Вижу, — отозвался Юрий Леонидович, вставая со своего места. — Немного сбавь, но не останавливайся.
Из боевых машин влево на обочину грунтовки посыпались рослые фигуры в камуфляже. Даже майор Сомов, облаченный в тяжелую «Кирасу», приземлился на траву, сделал неловкий кувырок, но проворно вскочил и исчез в ближайших зарослях не хуже бывалого бойца.
Полковник коротко обрисовал задачу, и все они без промедления двинулись в глубь густого леса…
Впереди шел сам Щербинин, отыскивающий на поверхности земли еще свежие следы отряда Торбина. На установленной дистанции в пять шагов шествовал двадцатипятилетний контрактник сержант Портнов. Константин Николаевич находился в центре основной группы и старался повторять все действия бойцов с тем, чтобы его некомпетентность и незнание многих тонкостей походной жизни не стали причиной задержек или чего похуже.
К восьми вечера вторая команда прибыла точно к тому месту, где первая, отмахав в кромешной тьме десять верст, останавливалась на короткий отдых.
— Привал два часа, — скомандовал комбриг, снимая с плеч тяжелый ранец, — первыми дежурят Портнов и Сомов. Через тридцать минут заступают…
— Юрий Леонидович! — неожиданно прервал его непозволительно громким голосом оперативник.
Все обернулись к новичку и стали показывать знаками, чтобы тот сбавил децибелы. Осознав оплошность, майор, стоявший на коленях у оконечности неглубокой лесной балочки, приглушенно зашептал:
— Тут что-то закопали.
Пока остальные обступали загадочный холмик, он разгребал руками листву.
— Занятно… — подходя вслед за остальными, молвил полковник.
К раскопкам присоединились еще двое, и вскоре из-под тонкого слоя рыхлого грунта показалась пятнистая форма…
— Руль! — ошеломленно произнес один из воинов, когда с лица мертвого человека сняли расправленную бандану и осторожно стряхнули остатки земли.
— Что за дела!? — вполголоса и неизвестно у кого вопрошал сержант, — на теле ни ранений, ни болячек! От чего умер Тоцкий?
— Сейчас разберемся, — обнадежил Сомов, приступая к тщательному осмотру трупа.
Озадаченный странной находкой Щербинин потирал подбородок, затем похлопал тяжелой ладонью по ранцу сержанта и сухо приказал:
— Портнов, займи позицию с пулеметом выше по склону. Остальным не стоять истуканами, а осторожно прочесать местность в радиусе тридцати метров. Скоро начнет темнеть…
Спецназовцы разошлись выполнять приказание, а бывший детектив тем временем склонился над безжизненным телом молодого солдата, изучая каждый квадратный сантиметр кожного покрова.
— Понятно, — процедил он спустя минут десять и обратился к сидевшему рядом полковнику: — вот видите на руке — немного выше локтевого сгиба, две еле заметные ранки?
— Ну, — утвердительно кивнул тот, охваченный любопытством.
— Это укус ядовитой змеи.
Поигрывая желваками на скулах, старший офицер промолчал. В ходе выполнения спецопераций, как, впрочем, и всяких других заданий, иногда имели место ужасающие нелепости. Жизнь есть жизнь, и принимать ее выкрутасы следовало хладнокровно.
— Вероятно, он во сне переворачивался и побеспокоил проползавшую рядом гадину — их обитает в здешних лесах предостаточно. Гюрза или эфа… Одним словом, Тоцкий долго не мучился и умер мгновенно — едва ли не во сне.
— Гадину, говоришь? — задумчиво переспросил Юрий Леонидович. — Как бы эта гадина не имела человеческого обличия.
В это время к офицерам подошел рядовой боец и протянул небольшой пластиковый предмет.
— Вот нашел в траве. Больше ничего нет.
Щербинин осторожно принял находку. Это была пустая шприц-ампула. Повертев перед глазами необычную для здешней, девственной природы вещицу, он передал ее Константину Николаевичу. Тот выдавил остатки содержимого на лезвие ножа и, осторожно понюхав, вполголоса объявил:
— Яд. Несомненно яд. Наши спецслужбы иногда используют точно такой же. Смерть после впрыска наступает почти моментально.
Лицо полковника стремительно помрачнело: «диагноз» штатным «следователем» был поставлен недвусмысленный.
— Вот тебе и гюрза вместе с эфой! — отрезал он, доставая из жилетного кармана карту. Мимолетно глянув не ее разворот, уверенно молвил: — Ну, по крайней мере, теперь мы знаем точно: в нашей общине завелся чужак. Известно также, что «перевертыш» в первом отряде. Отдых отменяется. Двигаемся дальше. Привал в двадцать четыре часа…
Чуть более года назад Юрий Леонидович Щербинин в звании подполковника перевелся из десантной части, квартирующей в Таджикистане, в питерскую бригаду специального назначения.
В свое время Щербинин, так же как и абсолютное большинство спецназовцев, закончил Рязанское десантное училище. Успел послужить во множестве частей, выполняя сложнейшие задания в различных уголках необъятной страны; обзавелся семьей, спустя двенадцать лет похоронил жену и с тех пор воспитывал единственную дочь Елизавету в одиночестве.
Он быстро зарекомендовал себя грамотным, надежным и требовательным офицером. За подчиненных радел, но и взыскивал с них прилично. Человеком был общительным, знакомых по Петербургу и столице имел массу. Через год-другой собирался выдать Лизу замуж, да покончив с военной службой, переселиться куда-нибудь в спокойную, тихую провинцию…
А командование бригадой ему пришлось принять семь месяцев назад — после неожиданной и весьма трагичной гибели полковника Львовского Алексея Эдуардовича.
— Все готово, товарищ полковник, — закончив настройку раскладной «тарелки», проинформировал майор, когда отряд устроился на ночевку. — Вы докладывать будете или заняться мне?
— Сам говори. Я, знаешь ли, в общении с этой передовой техникой как-то не очень уютно себя чувствую. Или у тебя имеются сомнения относительно предателя в первой группе?
— Чего уж!.. — с безнадежностью махнул рукой оперативник, — все достаточно логично и стройно — других вариантов практически нет.
— Что ты там настрочил?
Константин Николаевич снова включил крошечный фонарь и шепотом, дабы не мешать отдыхавшим бойцам, прочитал составленное им донесение. Юрий Леонидович одобрительно кивнул:
— Передавай.
В ноль часов сорок пять минут специалисты отдела «Л» расшифровали первое сообщение второй группы, продиктованное оператору майором Сомовым посредством спутниковой связи. В коротком послании говорилось:
«Установлено следующее: предатель находится в команде Гросса. Прошедшей ночью им умерщвлен с помощью яда рядовой Тоцкий.
С. Т.»
