Учу зарычал и залаял.
Айори взял его за ошейник и оттянул от меня, тем самым позволив охранникам действовать.
– Все в порядке, мальчик.
Я попыталась бежать и угодила в лапы конвоиров. У тонкогубого оказалась железная хватка, которую он все усиливал.
– Осторожнее! – велел Айори.
– Что вы со мной делаете?
Ко мне шагнула осмелевшая Иви (еще бы: Айори держал Учу, а конвоиры держали меня):
– Эза. Эза. Эза. А я-то думала, что мы подруги. Душа разрывается оттого, как ты со мной обошлась. У меня нежное сердце, а теперь оно разбито.
– Ради безопасности Айорты охранники отведут вас в тюрьму, – сказал сэр Уэллу.
Все-таки тюрьма! И я пропела:
– Надолго?
– Этого мы пока не решили, – ответила принцесса Илейни. – Но нельзя вас оставить на свободе, чтобы вы иллюзировали и сбивали нас с толку.
– А как же мои родители, гостиница «Пуховая перина»?
– Ваши родные ничего плохого не сделали, – ответил сэр Уэллу.
– Корона будет щедрой, – добавил Айори.
– С какой стати? – возмутилась Иви.
– Будет щедрой, – твердо заявил Айори.
Охранники заткнули мне рот кляпом и связали руки.
– Теперь можете ее забрать, – сказал сэр Уэллу.
Кляп разрывал уголки рта. Когда меня повели из покоев Иви, я начала сочинять мелодию, песню храбрости, с трубами и многоголосьем. Эта песня звучала во мне, пока мы шли по коридорам замка. Я вспомнила, как уводили в тюрьму Сковороду.
Храбрости мне хватило только до подвала. Снизу на нас пахнуло гнилью. Каменные ступени были скользкими, и я наверняка пересчитала бы их, если бы не два конвоира, крепко державшие меня за локти. Как же я буду жить в подземелье?
Лестница закончилась. Шагая по темному туннелю, я видела лишь небольшой кружок света от фонарей охранников. Туннель был выбит в монолитной скале, через каждые несколько шагов его поддерживали толстые деревянные подпорки. Стены блестели от влаги. Передо мной прошмыгнула крыса, угодившая в луч фонаря.
Пройдя несколько сотен ярдов, мы свернули направо. Я еле передвигала ноги – мне казалось, они тоже стали каменными. Охранники буквально тащили меня. Наконец мы подошли к деревянной двери, обитой железом.
Пристав отомкнул замок.
Под низким потолком горели четыре масляные лампы. Под одной из них висела на гвозде связка ключей. Шесть железных дверей в камеры по трем стенам. Окошко в каждой двери забрано железной решеткой.
К одной из стен между дверьми прибиты наручники, рядом с ними – плеть. В центре огромная клеть, в которой и лев разместился бы, – наверное, для особо буйных.
Ширма в углу, за которой стоял ночной горшок для конвоира. Жаровня с мерцающими углями на кованой подставке отчасти рассеивала промозглый холод.
Из-за деревянного стола вышел тюремщик.
– Впервые здесь будет сидеть такая красотка.
Раньше я жаждала восхищения. Вот оно и пришло.
В окошке одной камеры появилась Сковорода:
– Уж не дочь ли хозяина гостиницы сюда попала? Неужели ее величе… Что случилось с девушкой?
В другом окошке возникла леди Арона и уставилась на меня.
– Эту нужно поместить туда, где ты сможешь вести за ней неусыпный надзор, Иззи, – объявил тюремщику пристав. – Посади ее в клетку.
Клетка! В ушах застучали молоты. Я вонзила каблук в ногу правого охранника и выдернула руку, ударила в глаз второго и тоже освободилась из его хватки. Охранник отшатнулся. Оказывается, я нисколько не растеряла свою былую силу.
Мозг работал лихорадочно. Я заметила, что Иззи, тюремщик, слегка припадал на левую ногу, и сразу сообразила, что раскаленную жаровню можно использовать как оружие.
Я метнулась к двери. Но не успела: охранник захлопнул ее и потянулся ко мне. Тогда я нагнула голову и бросилась на пристава, угодив головой ему в живот. Он рухнул на пол, и я кинулась к жаровне.
