– Вот мое решение: ригК, я убежден, что ты украл лопату. Можешь оставить ее себе.
Мне стало стыдно за жамМа, от которого ожидала мудрости. Остальные гномы покинули зал, не возразив ни слова.
А он усмехнулся:
– Я все прочел по твоему лицу, девушка азаХ. Наши методы отличаются от людских. Для нас суд – это перекресток. Когда я переворачиваю шапку, я заглядываю в будущее. Я представляю несколько возможных решений и предвижу результат каждого.
Если бы сэр Уэллу был способен заглянуть в будущее, прежде чем меня обвинять, он бы увидел, что я никому не причиню зла.
Если бы только он внимательно заглянул в прошлое…
– В данном случае, – сказал жамМ, – мне не хотелось оставлять вору лопату, но в каждом варианте, который я вообразил, владельцу лопаты было лучше без нее, а вор стал честнее, оставив ее у себя.
– Но как же так, вайдиайХ жамМ? – спросила я. – Воровать нельзя. Разве не следовало бы наказать вора, независимо от того, что будет?
– Мы всегда зависим от того, что будет. – Он снял шапочку судьи и поднялся. – В данном случае любое возможное наказание заставило бы этого вора воровать дальше.
Я не одобрила подобного судейства. Если бы жамМу суждено было судить Иви за ее преступления, он мог бы увидеть, что мое будущее и будущее Айорты, а также будущее поведение Иви только выиграли бы, если ее не наказывать. И он бы ее не наказал.
Я разозлилась от одной мысли об этом. Мы столько выстрадали из-за нее. Я до сих пор продолжала страдать. И у меня родилась маленькая песенка про суд:
Глава тридцать вторая
На следующий день после суда жамМ сообщил мне, что ненадолго уезжает. Ему предстояло провести несколько судебных заседаний за пределами пещер.
– Возле «Пуховой перины»?
– Нет. На юге.
– А-а.
Я не хотела, чтобы он уезжал, хотя, в общем-то, могла обойтись и без него. Все со мной были добры, а несколько гномов даже говорили на айортийском. Я пробыла среди них шесть недель и научилась находить то, в чем нуждалась. Но рядом с жамМом мне было спокойнее. Если случится выйти на перепутье, то он его узнает и подскажет, что делать.
– Я вернусь и привезу человеческой еды, еды для людей, если быть точным.
– Все, что угодно, кроме яблок.
Еще до его отъезда из замка Онтио вернулись оружейники. Их самая важная новость, чудесная новость, заключалась в том, что король пошел на поправку. Он открывал глаза и следил за передвижением людей. Он не мог ходить или разговаривать, зато уже поднимал мизинец левой руки. Сэр Эноли считал возможным полное выздоровление.
Я обняла жамМа, который, похоже, обрадовался ничуть не меньше меня.
Следующая новость была двойственная. Королевский совет вновь заседал открыто, и в пострадавший от засухи южный край отправили провизию. Иви по-прежнему правила в королевстве, но теперь она позволяла отговорить себя от самых неудачных идей. Однако то там, то здесь по-прежнему возникали слухи о бунте.
– Птицы вернулись? Людям позволено петь?
Да – на оба вопроса.
– А как насчет девушки азаХ? – поинтересовался жамМ. – О ней говорят?
Оружейник по имени дифФ ответил:
– Все считают вас мертвой, девушка азаХ. Мастер Уйю рассказал, что вы погибли, спасая его от великанов.
Как любезно с его стороны!
– И ему поверили?
– Он говорил, что никто не усомнился в его словах. Полагаю, на ухо королеве он прошептал совершенно другую историю.
– Вы назвали его «мастер» Уйю, – заметила я. – Почему не «сэр»? Разве королева не посвятила его в рыцари?
– Нет, – ответил дифФ. – По-моему, никакой он не рыцарь.
– А девушку азаХ оправдали? – спросил жамМ.
– Шли долгие споры, – поведал дифФ, – но в конце концов вас не оправдали. – Кончик его носа стал фиолетовым. – Вы ведь все-таки пели за королеву. Все считают, что вы затеяли эту интригу ради высокого положения при дворе.
