пора побывать в госпитале.
– Не спешите, дон Олег, – став совершенно серьезным, заметил Алик, внимательно разглядывая сидящих за импровизированным столом совещаний. – Быстро обсудить не получится, а в госпитале пока и без вас справляются, даже дракона нашлось кому осмотреть.
– Это, конечно, здорово, но все же… – уступать Олег не хотел.
– Вы еще не вникли в происходящее, – заметил Марк.
– А что там вникать, – отпарировал Олег, – разброд и шатание. Надо скорее решить вопрос с наследником и наконец выступить против врагов.
– Если бы все было так просто, – вздохнул Алик. – Дон Олег, ты так был увлечен своими делами, что за обстановкой в герцогстве и не следил. Поэтому я начну аб ово[19]…
Тяжелые шторы на окне раздвинуты, и в комнату беспрепятственно врывается солнечный свет, заставляя невольно щуриться стоящих напротив окна пышно разодетых людей. Всех, кроме одного, прикрытого тенью высокого кресла, расположенного прямо перед окном. Естественно, не щурится и сидящий в кресле. В отличие от остальных он одет с нарочитой простотой. Белая повязка на голове, белый, без единого украшения хитон, белые сандалии. Единственное украшение – нашейный золотой обруч – аль-ашбанд, символ величайшего могущества в империи, практически не виден в тени. Как и перстень-печатка на указательном пальце правой руки.
Стоящие в отдалении придворные вроде бы неотрывно смотрят на трон, одновременно ухитряясь негромко обмениваться впечатлениями и обсуждать новости, отчего в комнате стоит легкий гул. Сидящий на троне делает вид, что не замечает этого, столь же негромко разговаривая со стоящим в тени трона.
– Посылка в Запроливье ак-каидов ег-горенков – ошибка, арас Повелитель. Эти проклятые аль-геймеры[20] совершенно не способны сдерживать свои желания. Их действия после взятия городов и селений, те поругания, что они творят над женщинами, девушками, девочками, юношами и мальчиками оттолкнули от нас союзников, даже таких диких, как ак-конноты. И вызывает усиление сопротивления местных жителей. Они теперь согласны даже на власть алайцев. А самые храбрые и упорные продолжают борьбу и нападают на наши войска, как стаи ак-кырыс. Это не просто ошибка, мой арас, это преступление. И я молю вас рассмотреть меру и глубину участия всех причастных к нему.
– Благодарю тебя, мой верный и преданный Ар-Думкофф. Я услышал твои слова и обдумаю их. Решение будет принято и объявлено сегодня, после часа Вепря. Иди и позови ко мне лавагета.
Низко поклонившись, говоривший сделал несколько ловких шагов спиной назад и, выйдя из тени, смешался с толпой придворных. Она расступилась, словно ряска на воде, в которую упал камень, и вновь сомкнулась. Чтобы, разойдясь вновь, словно бы вытолкнуть вперед новое лицо – одетого в церемониальные доспехи, со столь же церемониальным мечом на поясе, крепко сбитого, с лицом, украшенным старым шрамом. Лавагет, позванивая золочеными деталями доспеха и подковками на сапогах, вошел в тень и поприветствовал сидящего на троне ударом кулака правой руки о нагрудник. Повелитель в ответ слегка наклонил голову и заговорил…
«Негоже лилиям прясть» (продолжение)
Олег выслушивал легкие, осматривал раны, накладывал заклинания и повязки, давал указания, чем поить и как лечить, но все это на полном автомате. Привычная рутина совсем не мешала размышлениям о рассказанном Аликом. Потому что положение Олега было, прямо сказать, хуже губернаторского. Даже несмотря на то, что Алик как-то нашел и передал Гордееву, самому сильному из оставшихся магов, горжет Ольгерта. На вопрос, как ему удалось найти то, что они тщетно искали столько времени, главный шпион лишь криво усмехнулся и ответил: «Места знать надо». Но и эта находка мало могла помочь в решении проблем, стоящих перед попаданцем. Оказалось, вместо решения неотложных вопросов, как, когда и какими силами воевать против оккупантов, собравшееся в лагере начальство занялось более актуальными для себя проблемами дележки власти и полномочий. Сразу же выяснилось, что недовольных Его Высочеством Сэем после его пропажи оказалось куда больше, чем при его правлении. И непонятки с его исчезновением только добавили масла в огонь. Пока не имелось точных свидетельств о гибели правящего герцога, никто из претендентов не мог заявлять свои права открыто. Но существовали две лазейки в законах, которыми «скорбящие родственники» могли воспользоваться. Во-первых, в военное время, если герцог не мог руководить страной, совет патрициев, он же Сенат, мог выбрать Местоблюстителя. А вторая была еще хитрее и опиралась на старый прецедент времен Переселения в Запроливье – герцога могло выбрать Народное собрание. Причем, что самое хитрое, как оно должно было проходить и какое количество народа и его представителей должно было участвовать, нигде не оговаривалось. Чем и воспользовались несколько претендентов и их сторонников сразу, объявив во время заседания Сената о необходимости подобного выбора из-за опасности, угрожающей Отечеству. Причем руководивший заседанием Сената за отсутствием принцепса (председателя) и его комитов (заместителей), которые назначались герцогом, даже несмотря на то, что Сенат в обычное время не собирался, герцогский казначей поставил это предложение на голосование. И оно неожиданно набрало большинство голосов. Во всем этом была только одна маленькая тонкость. Олег по своей должности и придворному рангу был как раз одним из комитов принцепса Сената. И теперь обязан был либо созвать новое заседание, либо узаконить решение, принятое без него.
И любое из решений сулило Гордееву множество неприятностей.
«Знать бы ранее, серые демоны! Отсиделся бы, а потом пришел, как д’Артаньян, весь в белом, построил всех и заявил: «Это вы что тут без меня нарешали, а?» – Ага, а потом все равно те же варианты, что и сейчас, – домывая руки, Олег повернулся к стойке с полотенцем и опять мысленно выругался:
