своим делом матросов. На корабле царила тишина, прерываемая только плеском забортной воды и редкими командами вахтенного начальника. Олег некоторое время бездумно любовался звездным небом, отдыхая. Кто-то из матросов запел грустноватую песенку:
Олег прислушался к пению и подумал, что эти слова как нельзя лучше характеризуют его нынешнее положение. «Черт побери, как же получилось, что я застрял в этом мире надолго? И почему вдруг я оказался в столь высоких сферах? Этот артефакт, забросивший меня сюда, смог сделать меня магом, или такие способности просто дремали в нашем мире за невостребованностью?» Ветер обдувал разгоряченное лицо, слова песни будоражили и заставляли задуматься. А матрос пел:
Олег просидел до самой смены вахты, осмысливая произошедшее и пытаясь понять скрытые пружины событий. «Неужели я тоже черный вестник, – неожиданно пришла в голову Гордеева мысль. – Друзья вынуждены бежать вместе со мной, две женщины после встречи со мной погибли, не рожденное дитя. Если подумать, то достижения мои какие-то… некнижные. В прочитанных книгах все попавшие в другой мир становятся по меньшей мере графами, властелинами трех и более замков, сыновьями могущественных оркских вождей, а то и вообще принцами и даже императорами. Ну, на крайний случай миллионерами или советниками товарища Сталина. А я? Советником так и не стал, максимум получил те же знания, что и на четвертом- пятом курсах мединститута, семью потерял и даже отомстить пока не знаю кому. Прямо хоть плачь, а придется идти спать, вахта уже сменилась. Над всем остальным я подумаю завтра».
А назавтра стало не до размышлений. Барометр резко упал сразу после завтрака. Спустившийся в каюту Вулф заметил, что ветер усиливается. Заглянувший вслед за ним боцман подтвердил, что свежеет и посоветовал принайтовать (увидев обалделые глаза пассажиров, он тут же перевел – привязать покрепче) или убрать в рундуки все лежащие вещи. Олег, прибравшись, решил посмотреть, что творится на море, и вышел на палубу, стараясь держаться ровно, так как качка усиливалась.
По небу с огромной скоростью неслись тяжелые черные облака. Первый удар огромной волны потряс корабль. Стемнело, а ветер усилился настолько, что сбивал с ног. Олег ухватился за ванты, потом подбежавший матрос помог ему зацепиться страховочным концом. Волосы на голове Олега заискрились и встали дыбом, а на концах рей и мачт появились холодные голубоватые огни. Удар! Огромная ветвистая молния ударила прямо в воду совсем рядом с «Бореем». Все выше поднимающиеся белыми гребнями горы волны, неожиданно сломившись, падали с размаху и били в борт и палубу корабля, рассыпаясь пенистыми струями, обдавая вцепившегося в снасти Олега едкой соленой водой. Буйство стихии привлекало и пугало одновременно. Однако досмотреть зрелище Гордееву не дал неведомо откуда возникший боцман, заставивший спуститься вниз. Оба они при этом обменялись выражениями, весьма далекими от используемых в Сенате.
И только спустившись в каюту, Олег понял, как он промок. Пришлось срочно доставать из рундука и переодеваться в сухое. Которое, честно говоря, через некоторое время тоже промокло насквозь, так как вода, проникающая во все щели, щедро окропляла всех сидящих в каюте. Корабль трясся и раскачивался так, что Олег снова почувствовал морскую болезнь. Причем даже поспешно наложенное заклятье помогло не полностью. Приступы стали менее острыми, но не прекратились…
Имперский ал-мираль Ар-Гетто смотрел на стоящего в позе раскаявшегося преступника, на коленях, с висящим на шее поясом ал-мираля Ар-Тигрера. Видеть своего давнего недоброжелателя, при любом удобном случае стремящегося подсидеть начальника и пробиться наверх с помощью высокого покровителя, было бы приятно. Если бы этому торжеству не мешала мысль о потерях и без того не слишком большого имперского флота. Потерях, которые позорным пятном ложатся на его Флот Восточного океана.
«Два новейших авизо! Почти сотня моряков и морпехов, настоящих профессионалов, на обучение которых потрачены огромные деньги и время! Это не считая одного из приданных драконов, очевидно заблудившегося над морем и до сих пор не вернувшегося. А самое главное – проклятый аль-геймер упустил важнейшего преступника, задержать которого требовал сам Император! И что остается делать? Пойти на ссору с кланом Аш-Назг или не выполнить требования Устава Императорского Флота? Вот именно… Проклятье на голову этого рыжего зазнайки, даже своим провалом сумевшего насолить мне!»
– Согласно статье пятьдесят пятой Устава Флота, ал-мираль, потерпевший поражение от уступающих по численности неприятельских сил, понесший неоправданные потери и не сумевший выполнить приказ командующего, на вечные времена лишается чина, изгоняется из числа дворян Империи. И по решению командующего флотом, в чине не ниже имперского ал-мирала, может быть сослан на вечную каторгу в Поднебесных горах. Либо, в случае смягчающих обстоятельств, казнен отрубанием головы мечом! Его Высочайшая Мудрость Арас Император имеет право смягчить приговор, но не отменить его! – зачитываемый глашатаем приказ наконец-то пробился сквозь размышления Ар-Гетто. «Собственно, что тут раздумывать? Результат все равно предрешен, как бы ни возмущался клан «рыжих»
– …приговорил преступника эт-Тигрера к отсеканию головы! Приговор окончательный, утвержден Его Императорским Величеством и должен быть исполнен сегодня до захода солнца! Да свершится Правосудие! Да здравствует Император!
Ар-Гетто уже без всякого интереса смотрел, как двое морпехов подхватили враз ослабшего телом ал-мираля и потащили к колоде…
