уплыть слишком далеко. – Или не допустить, чтобы меня сдуло. – Но ты должен держать машину как можно ровнее. Если понадобится, используй вертикальную тягу и не выпускай из рук штурвал. Хорошо?
– Нет! – Он оттолкнулся от кресла. – Я тебе не позволю!
Я уже наполовину выбралась наружу.
– Это вовсе не так опасно, как кажется! – крикнула я. Куда опаснее было ничего не делать, это уж точно.
– Нет! Ты останешься здесь. Пойду я.
Мы оба понимали, что на такое он попросту не способен. Могу сказать в его защиту, что сам он искренне верил в серьезность своих намерений. Но я ни при каких обстоятельствах не могла представить себе, как Алекс выбирается из летательного аппарата. Вряд ли он рискнул бы выбраться даже на земле. К тому же он не знал, что делать.
– Все нормально, – заверила его я. – Я справлюсь.
– Уверена?
– Конечно. А теперь слушай: когда антигравы вновь заработают, зажгутся вон те две лампочки. Но до моего возвращения ничего не делай. – Я изо всех сил пыталась удержать дверцу открытой, борясь с воздушным потоком. – Если вдруг что-то пойдет не так…
– Что?
– Ничего. Не важно.
В этом случае он все равно бы не спасся.
Темно-синяя половина веревки еще недавно была самой дорогой моей блузкой. Вздохнув, я выбралась наружу. В уши ударил вой ветра, – похоже, я оказалась не готова к этому. Ветер оторвал меня от фюзеляжа, частично выбросив за пределы антигравитационного пузыря. Тут же вернулся вес, ноги превратились в мешки с кирпичами. Скиммер продолжал подниматься, увлекая меня за собой. Только теперь я осознала, что болтаюсь в воздухе на высоте в несколько тысяч метров.
Я плохо все продумала: намотала веревку на пояс, а не под мышками, и, когда она туго натянулась, у меня перехватило дыхание. Мне потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя. Затем я начала подтягиваться по веревке, перебирая по ней руками. К счастью, мне хватило ума (или везения) не делать веревку длиннее необходимого. Если бы меня полностью выбросило за пределы пузыря, я просто не смогла бы по ней взобраться.
Когда я поднялась чуть выше, мои ноги вновь оказались в антигравитационном поле, вернулась невесомость. Схватившись за подножку, я уселась на нее и попыталась перевести дух. Теперь я могла залезать в брюхо скиммера. Пусть и с трудом, но я до него добралась.
В каждой из гондол имелся люк. Моя задача заключалась в том, чтобы по возможности открыть оба люка и вновь подсоединить управляющие кабели к разъемам. До передней панели дотянуться было легко, а вот до задней подножка не доходила. Просто доплыть до нее не позволял ветер, к тому же не хватило бы длины веревки.
Дышать становилось все тяжелее. По краям поля зрения начала сгущаться темнота. Я достала из кармана ключ, осторожно держа его так, чтобы не унесло ветром, и нажала красную кнопку. Оба люка открылись.
В переднем отделении виднелся свободно болтающийся кабель. Все оказалось несложно: я вновь подсоединила его, повиснув на стойке – держаться пришлось одной рукой. (Кусачки я взяла на случай, если придется сращивать кабель.) Но с задней гондолой я ничего не могла сделать.
Закончив работу, я закрыла люки.
Разумеется, скиммер все еще поднимался. Мы прошли через очередное облако, и видимость на мгновение исчезла. Когда вокруг все прояснилось, я забралась обратно в кабину, рухнула на сиденье и захлопнула дверцу.
– Горит только одна лампочка, – сказал Алекс.
– Дело в том, что у тебя только один антиграв. Должно хватить.
Он нажал кнопку. Лампочка вспыхнула зеленым, и вес стал возвращаться. Мы по-прежнему поднимались, но не так быстро. Задняя часть скиммера задралась, а нос опустился: хвост все так же ничего не весил. Постепенно мы скапотировали носом вниз, поднимаясь все медленнее и медленнее, пока не достигли апогея. Затем мы начали падать.
– Ладно. – Я поставила черный ящик на «ноль».
– Что ты делаешь? – спросил Алекс. Мы смотрели прямо на океан.
– Предотвращаю катастрофу. Если во время падения мы будем периодически включать и отключать его, удар окажется не слишком сильным.
– Мы что, опять разобьемся?
– Вероятно, – ответила я. – Но дышать точно станет легче.
Мы продолжали медленно планировать вниз. Алекс дрожащей рукой похлопал меня по плечу, сказав, что я вела себя как настоящий герой и что он мной гордится.
Появилась патрульная машина и повисла в воздухе рядом с нами. Залив приближался, хотя и неспешно. Мы опускались, словно падающий лист, а патрульные подбадривали нас, говоря, что нужно держаться. Сердце мое успокоилось, щеки Алекса вновь обрели цвет.
