сохранять резкость. — На это ушло сорок лет, однако я наконец-то здесь, чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву.
На единокровном брате была одежда на несколько размеров больше. Она свисала с его костлявого тела, будто лохмотья. К лацкану был приколот лавровый знак имперского командующего.
— Ты не можешь так поступить, Альбард, — произнес Рэвен. — Только не сейчас.
— Когда же, если не сейчас?
— Послушай, тебе не нужно этого делать, — сказал Рэвен, силясь не допустить паники в голосе. — Мы можем что-нибудь придумать, так ведь?
— Ты и впрямь пытаешься выкупить свою жизнь? — рассмеялся Альбард, издав хрипло-скрежещущий кашель. — После всего, чего ты меня лишил, после всего, что со мной сотворил? Сорок лет истязаний и пренебрежения, и ты думаешь, будто отговоришься?
— Этот экзоскелет, — произнес Рэвен, запнувшись на какое-то время. — Он принадлежит матери, да?
— Себелла была матерью тебе, не мне.
— Ей не понравится, что ты его носишь.
— Не беспокойся, он ей больше не нужен.
— Ты ее убил? — спросил Рэвен, хотя уже успел прийти к этому заключению. Лишь смерть могла отделить Себеллу Девайн от ее экзоскелета. Однако ему требовалось больше времени. Чтобы Стража Рассвета поняла, что среди них змея, чтобы вернулась Ликс.
Кто-нибудь, кто угодно.
— Я перерезал твоей матери горло, — сказал Альбард, наклонившись достаточно близко, чтобы Рэвен ощутил запах его трупного дыхания. — Она истекла кровью у меня на коленях. По-своему это было почти прекрасно.
Рэвен кивнул, а затем замер, осознав, что только что сделал.
Впрочем, Альбард не заметил или же оставил без внимания, что он пошевелился, слишком погрузившись в грезы об убийстве мачехи. Действие мышечных релаксантов проходило. Рэвену не светило побороться с маллагрой в обозримом будущем, но ведь ему наверняка хватит сил одолеть калеку в экзоскелете?
— Где Ликс? — спросил Рэвен. — Или ты и ее убил?
— Она жива.
— Где?
— Она здесь, — ответил Альбард, наклонившись повернуть медицинский стол, на котором лежал Рэвен. — Уж поверь мне, я не хочу, чтобы она пропустила то, что будет дальше.
Позади Рэвена что-то сдвинулось, и стол развернулся вокруг центральной оси, переведя его в вертикальное положение. Сдерживающий ремень на талии не давал ему упасть лицом вниз. У входа в павильон стояло двое Стражей Рассвета, а группа сакристанцев трудилась возле машин, которые, предположительно, возвращали ему здоровье.
При виде закованных в броню солдат у Рэвена упало сердце. Закон закреплял их верность отпрыску Дома Девайн, и когда Альбард покинул башню, они стали подчиняться ему.
Люди стояли по бокам от Ликс, руки которой были связаны, а глаза — широко раскрыты от непонимания. Рот заткнули кляпом, по щекам текли слезы.
— В чем дело, Ликс? — поинтересовался Альбард, покачиваясь от непривычной манеры перемещения экзоскелета. — Будущее разворачивается не так, как планировалось? Реальность не совпадает с твоими видениями?
Он выдернул кляп у нее изо рта и отбросил его в сторону.
Она плюнула ему в лицо. Он дал ей пощечину, покрывавший ладонь металл разорвал кожу у нее на щеке. Кровь смешалась со слезами.
— Не трогай ее! — закричал Рэвен.
— Ликс была моей женой до того, как стала твоей, — сказал Альбард. — Это было давно, но я, кажется, припоминаю, что ей такое нравилось.
— Слушай, ты ведь хочешь быть имперским командующим, так? — произнес Рэвен. — Ты носишь лавры на лацкане, я вижу. Хорошо, да, хорошо, можешь быть командующим, конечно же, можешь. Ты — перворожденный отпрыск Дома Девайн. Эта должность твоя. Я ее тебе отдаю, забирай.
— Заткнись Рэвен! — завопила Ликс. — Ничего ему не предлагай!
Рэвен проигнорировал ее.
— Будь имперским командующим, брат. Мы с Ликс уйдем, ты о нас больше не услышишь. Мы отправимся на юг, за горы, к степи Тазхар, ты нас никогда не увидишь.
Альбард бесстрастно слушал его поток слов. Наконец, он вскинул руку.
— Ты предлагаешь мне то, что уже и так мое, — сказал Альбард. — По праву рождения и, что ж, назовем это правом сильного.
— Закрой рот, Рэвен! — взвыла Ликс. Слезы и страдание делали ее лицо прекрасным. — Ничего ему не давай! Он убил нашего сына!
— Ах да, я разве об этом не упомянул? — поинтересовался Альбард.
