— Не знаю, но я ощутил на ней прикосновение отца.
— Она встречалась с Ним?
— Да, — сказал Гор. — Но думаю, что это было очень давно.
Мортарион поднял глаза на врата. Он явно не был впечатлен. Гор увидел выражение лица брата и положил тому руку на плечо.
— Не нужно недооценивать то, что наш отец сделал здесь, — произнес Гор. — Он пробился в иной мир, в мир, куда не прорывалось и где не жило ни одно существо. По сравнению с этим странствием твой подъем к покоям первого отца покажется приятной прогулкой.
Мортарион пожал плечами.
— Меня не слишком заботит, что Он сделал, — сказал он. Повелитель Смерти постучал древком Безмолвия по телу женщины. — Она пришла сюда, чтобы запечатать врата. Как думаешь, ей удалось?
Гор протянул руку и приложил ладонь к черной стене. Он почувствовал, как поверхность слегка дрожит — слишком слабо, чтобы это заметил кто-либо, кроме примарха.
— Есть только один способ выяснить, — произнес Гор, отстегивая фиксаторы нагрудника. — Возьми эту свою косу и порежь меня.
— Порезать тебя?
Гор сбросил с себя доспех, роняя на пол пластину за пластиной, пока не остался только в серой одежде.
— Мне говорили, что эти врата можно открыть только кровью, — сказал он. — Так что режь меня и не жалей лезвия.
— Сэр, — произнес Кибре, выступив вперед. — Не надо. Пусть это сделает один из нас. Пролейте
Маленький Гор и Эзекиль присоединились к протесту против его желания, чтобы Мортарион нанес ему глубокую рану.
Гор скрестил руки.
— Благодарю вас, мои сыновья, но если я чему-то и научился у Лоргара, так это тому, что для подобного не подойдет чья-то чужая кровь. Она должна быть моей.
— Тогда давай покончим с этим, — произнес Мортарион, поднимая Безмолвие и готовя его клинок. Некоторые из братьев Гора могли бы воспротивиться идее ранить его, но у Мортариона не было подобных сомнений. Если брат стремился свергнуть его, сейчас представлялся шанс.
Гор встретился взглядом с братом.
— Сделай это.
Мортарион крутанул Безмолвие вокруг себя.
Клинок сверкнул.
Гор взвыл, когда коса Повелителя Смерти рассекла его от ключицы до таза. Боль была ужасна. Столь беспощадна, что вернула его назад на луну Давина, к похищенному клинку Эугана Тембы.
Из раны струей ударила кровь, забрызгивая черную стену.
Сквозь слезы боли Гор увидел незавершенные символы и построения с тайным смыслом. Их сияние угасало, смываемое волной его крови.
Кровь текла из борозд, проделанных его когтями.
Его кровь смешалась с кровью женщины, и Гор увидел, как от оставленного им следа на стене расходятся тонкие, как волос, трещины.
Он ухмыльнулся, пересиливая боль. Сокрушитель Миров взлетел на его плечо.
— Пора оправдать свое имя, — произнес Гор.
Подарок Императора описал дугу, словно кувалда.
И разбил стену на куски.
Абсолютный мрак хлынул в комнату, как нечто материальное, словно океан темной материи затопил гору наверху и теперь изливался наружу.
Гор почувствовал, как его с силой тянут ураганные ветры, но не пошевелился.
Он ощутил космический холод, пробирающий до глубины души мороз, который окутал его льдом. Он был один, парил в необитаемой пустоте.
На него не светила ни одна звезда.
Он не помнил, как прошел через врата, а затем обругал себя за столь буквальное толкование. Врата под горой были не настоящим порталом, отделяющим одно пространство от другого, а аллегорией. Лишь пролив собственную кровь на камень, который не был камнем, он прошел внутрь. Осуществив свое желание при помощи Сокрушителя Миров, он безрассудно бросился во владения богов и чудовищ.
Царство, о котором он знал лишь по мифам и бреду безумцев, записанному в запретных текстах и мрачных трудах, которые оставляли без внимания как выдумку. Законы, управлявшие бытием в материальном мире, не имели здесь власти и бесконечно попирались.
Даже когда он понял это, окружавшая его пустота постаралась опровергнуть подобное представление. Постепенно проступил мир, ужасающее место с белыми, словно кость, песками, кроваво-красными горами и оранжевым небом, озаренным всеобъемлющим огнем.
