абордаж. Таматика больше не мог ничего сделать и чувствовал досаду из-за того, что поставил всех в такое положение.
— Мне надо на палубу, сражаться, — сказал он, краем глаза следя за тактическими сводками, которые поступали из корабельных инфоустройств.
Посадочная палуба с трудом, но держалась; данные о врагах на первый взгляд казались бессмысленными, но не эта битва волновала Таматику. Несколько отдельных отрядов проникли на «Сизифей» и выше посадочной палубы. Силы быстрого реагирования уже двинулись им на перехват, но чем дальше, тем сильнее казалось, что задачей первой атаки было удержать защитников на одном месте и таким образом расчистить путь к какой-то иной — истинной — цели.
Таматика выключил тактический канал. Он был столь же грозен в битве, как и любой воин X легиона, но больше пользы мог принести здесь. Он отключился от терминала и пошел обратно к пульту управления на другом конце машинного отделения. В клубах радиоактивного пара сновали тени: сервиторы, которых излучение убьет меньше чем через час, и лексмеханики, чьи высшие когнитивные функции уже угасали из-за химических выбросов.
Несколько Железных Рук, вскрыв корпус реактора, работали в его недрах. Несмотря на утечку радиации, высочайшие температуры и корродирующие газы, они делали все, чтобы сдержать расплавление активной зоны, из-за которого «Сизифей» разорвало бы на части. Да и не только «Сизифей» — любого, кто оказался бы рядом с ним.
Внезапно Таматика понял, как может поучаствовать в сражении.
Железный Круг сомкнул щиты, образовав тупой клин наподобие носа космического корабля, и двинулся в атаку. Против их энергетического заслона и тяжелой брони огнестрельный огонь был бессилен. Каждый механизм приводился в движение реактором и жгутами псевдомышц; усиленная защита корпуса в верхней части торса, на руках и голове позволяла роботам выдерживать обстрел, и ничто в арсенале Железных Рук не могло ни на йоту замедлить их наступление.
Неудержимая и безжалостная мощь, воплощенная в вороненом железе с золотом и чернением, смела линию обороны Железноруких словно ударом бойного шара. Пару «Носорогов» отбросило в сторону слаженным взмахом щитов, так что машины проскользили по палубе метров пятьдесят; с полдюжины легионеров погибли под сокрушительными ударами осадных молотов.
Затем щиты разомкнулись с механической слаженностью, и из-под их прикрытия выступил Пертурабо, которого сопровождали Форрикс и Кроагер. Сокрушитель Наковален поднялся, а затем обрушился на палубу, став эпицентром сейсмических ударных волн такой силы, что бронированные машины переворачивались. Воздух наполнился шквалом обломков, Железных Рук разметало, словно листья на ветру. Мобильные орудийные платформы рассыпались на части, стационарные турели отключились из-за перепада давления.
Роботы Железного Круга опустили торцы щитов на палубу и подняли оружие, установленное на плечах: роторные пушки, гранатометы и счетверенные карабины. От их позиции развернулись перекрывающие сектора обстрела, и горизонтальный поток снарядов и лазерных выстрелов смел все на своем пути.
— Повелитель! — воскликнул Форрикс, падая на одно колено и поднимая комбиболтер.
Пертурабо видел, что один «Носорог» каким-то образом сумел устоять; с первого же взгляда было ясно, что эта машина весит гораздо больше стандартного, а вокс-антенна указывала, что это транспорт командира. Воин X легиона, разместившийся в башне танка, нацеливал синхронизированные штурмболтеры.
— Он мой, — сказал Пертурабо. — Разберитесь с остальными сами.
Кивнув, Форрикс махнул троим из Железного Круга и стал пробиваться на фланг, где X легион уже дрогнул под натиском Детей Императора. В этой расправе над врагом не было изящества — только эффективность. Никому из поверженных воинов уже не суждено было подняться, и даже геносемя их не уцелело.
Кроагер перепрыгнул через упавшую переборку, паля по ошеломленным противникам из болт-пистолета. Еще три робота из Железного Круга не отставали от новопосвященного триарха — они прикрывали его от вражеского огня и поддерживали атаку собственной огневой мощью.
Орудия командирского «Носорога» выплюнули шквал болтерных снарядов, и два робота встали перед Пертурабо, принимая огонь на свои щиты. Когда буря искр и взрывов стихла, роботы скользнули в стороны и опустили щиты так, что образовалось наподобие рампы, и Пертурабо, использовав их как трамплин, взвился в воздух, воздев молот. Вслед ему устремился поток выстрелов, но снаряды, натолкнувшись на броню, разрывались безо всякого вреда. Сокрушитель Наковален опустился подобно неумолимому поршню и полностью расплющил всю переднюю часть танка. Машина, подпрыгнув, перевернулась и, подчиняясь гравитационному полю, упала с сокрушительной силой. Инерция отбросила ее на выпирающий пиллерс, и остатки брони смялись, словно фольга.
В Пертурабо все еще стреляли: на этот раз это были хладнокровно-точные выстрелы из болтера и ракета, оставлявшая за собой спиральный след. Один энергетический щит отклонил ракету в направлении крыши, а другой встал на пути масс-реактивных снарядов. Пертурабо отбросил молот и очертил рукой широкую дугу. Оглушительная очередь вырвалась из латной перчатки, и каждый тяжелый снаряд, специально изготовленный с помощью машины фиренцийского энциклопедиста, пробивал вражескую броню благодаря плазменному боезаряду, используя затем тело противника как биотермическое топливо. При каждом попадании воины сгорали заживо.
