— Открылись некоторые тайны? — хмыкнул он, делая медленный круг по сводчатому залу. Край его плаща мел по каменным плитам, и втертые в кожу мускусные масла наполняли подземное помещение соблазнительными запахами неизведанных миров, запретных желаний и невообразимых удовольствий и страданий. Форрикс старался глубоко не дышать, но избежать резкого запаха масел было невозможно.
— Ах, брат мой, ты и представить себе не можешь, что я теперь знаю, — сказал Фулгрим с резким смехом, в котором слышалось не только веселье, но и боль. — Многими тайнами я со временем с тобой поделюсь, и многие помогут нам стать друг к другу ближе, чем когда-либо.
— Ближе? — спросил Пертурабо. — Я не знал, что мы вообще были близки.
— Может, и не были, — признал Фулгрим, обиженно надув губы. — И это печалит меня. Разве мы не произошли от одного генетического отца, разве не вышли из чресел одного бога-героя?
— Нет. Нас создали в лаборатории, — ответил Пертурабо. — И он не бог.
— Как же буквально ты все воспринимаешь, — вздохнул Фулгрим, переходя от картин к архитектурным эскизам, разложенным на широком чертежном столе. — Но сути это не меняет. Мы братья, и мы должны быть близки, особенно теперь, когда мир вокруг нас рушится, готовый быть отстроенным с нуля — в новом, великолепном обличье. И я искренне надеюсь, что разделенные тяготы этого совместного предприятия свяжут нас узами столь же крепкими, что связывают меня и Жиллимана.
— Ты и с Гиллиманом никогда не был близок, — заметил Пертурабо.
— Нет? — поднял на него взгляд Фулгрим, словно удивленный собственными словами. — А, возможно, пока нет, но я закончу то, что начали фанатики Лоргара.
— Этого не случится. Никогда, — сказал Пертурабо. — Жиллиман ни за что не простит нам того, что мы сделали.
— Потому что нечего прощать! — рявкнул Фулгрим. Гневное выражение исчезло с лица Фениксийца во мгновение, и он улыбнулся: — Прощение нужно лишь тем, кому есть дело до смертных законов, а мы теперь настолько выше этого, брат. То, что я предлагаю, вознесет нас на такой уровень, что определять законы, которым все должны подчиняться, будем уже мы.
— И что ты предлагаешь?
— Всему своя пора, — поддразнил его Фулгрим. — Пока достаточно лишь сказать, что я предлагаю потратить время Четвертого легиона более плодотворным образом, чем на мстительное растаптывание парочки никчемных Имперских Кулаков на захолустной планете.
— Унижение дорновских воинов — не пустая трата времени, — сказал Пертурабо.
— Ну, может быть, — сказал Фулгрим, перебирая изящными пальцами вощеные листы с чертежами и время от времени одобрительно кивая головой. — Эти эскизы восхитительны. Скажи, ты что-нибудь из этого строил?
— Только одно, — ответил Пертурабо, поставив руку на середину стопки.
— Да, конечно, амфитеатр на Никее, — сказал Фулгрим, изобразив внезапное озарение. — Арену, на которой Магнуса бросили волкам.
Фулгрим рассмеялся над собственной шуткой и сказал:
— Как жаль, что он был уничтожен. Потенциал великих замыслов раскрывается лишь тогда, когда мы воплощаем их. Ты рисуешь их, но никогда не строишь. Почему?
Пертурабо посмотрел в глаза брата и ответил:
— Потому что реальность никогда не соответствует нашим мечтам.
Фулгрим понимающе кивнул.
— Как часто это оказывается правдой. Слишком часто воплощенные фантазии разочаровывают, вынуждая нас выстраивать мечты заново. Но что ты скажешь, если я заявлю, что могу дать тебе возможность воплотить все твои желания, и что результаты больше никогда не разочаруют тебя, никогда не окажутся ниже твоих самых смелых ожиданий, и никогда, никогда не будут превзойдены?
— Скажу, что ты еще безумнее, чем кажешься.
И опять Форрикс увидел под искусственной улыбкой Фулгрима ядовитую злобу — как у бесхребетного труса, который знает, что сможет получить желаемое, только если будет себя хорошо вести. Жгучий гнев Фулгрима скрылся под маской так же быстро, как появился. Форриксу не верилось, что Пертурабо этого не видел.
— Но это правда, — произнес Фулгрим наконец.
— Как это возможно?
— Всему свое время, брат, — ответил Фулгрим. — Наберись терпения, и мы расскажем тебе все, что пожелаешь узнать.
— Мы? — спросил Пертурабо, сразу переходя к самому главному слову.
— Да, — сказал Фулгрим, притягивая к себе хрупкое существо, скрывающее лицо под капюшоном. — Каручи Вора — наш рассказчик, правда?
Спутник Фулгрима откинул капюшон, и при виде этого изящного лица, полных губ, лазурных волос и усеянных янтарными крапинками глаз Форрикс понял причину своей недавней тревоги.
Каручи Вора был эльдар.
