птицы устают крыльями махать, они садятся отдохнуть на облако? Скорее, нет. Дедушка рассказывал: облака мокрые. В них Сварог небесные воды хранит. Как накопит достаточно воды, так облако темнеет, тучей становится. Бог ее и выливает на землю или зимой снегом высыпает.
Как хорошо на краю земли, моря и неба! Нигде так не отдыхаешь душой, как на тонкой грани между стихиями. Рагнар вспомнил, что шел сюда молиться. Попытался вспомнить, к кому из Богов лучше всего обратиться, и… облегченно расхохотался во все горло. А зачем молиться?! Он и так все понял. Все сомненья исчезли, растворились в море, улетели с ветром, провалились сквозь землю. Все, что Рагнар сделал и собирался сделать, было правильно.
Богам не нужны молитвы, им достаточно того, что человек живет и поступает по правде. Знает свой долг, ни на минуту не забывает свое происхождение и предназначение — поддерживать этот мир, не дать истончиться грани между явью и навью. А молитвы, славословия, требы — они больше людям нужны, а не Вышнему. Человеческая память слаба, обряды помогают не забыть, с чего этот Мир начался и как его поддерживать и охранять следует. Только так. Боги же и без молитв видят, что на земле делается, когда нужно, своим внукам помогают, но не переусердствуют в подмоге, иначе люди ослабеют, будут больше на Богов, а не на себя надеяться.
22. Пути тайные
Тихо в лесу, слишком тихо. Ни одного звука. Не слышно птиц, звери все попрятались по чащобам. Даже вездесущие комары и то исчезли, словно почувствовали приближение дождя. Вон на небе, между деревьев, сплошная черная хмарь проглядывает. Все замерло, застыло в ожидании ненастья.
Велибор остановился, пошевелил носком сапога мягкий ковер мха под ногами. Слишком тихо кругом, от этого неуютно становится. Закрыть глаза и прислушаться к голосам леса. Нет, мир не умер, просто он затаился. Высоко над головой ветер колышет листья, оттуда сверху доносится сплошной тревожный гул. С болота слышны приглушенные вздохи, трясина дышит. Да еще где-то рядом жужжит муха.
И больше ничего: не слышно ни птиц, ни зверей, ни людей. Хотя люди в двух шагах, рядом с тянущейся вдоль болота тропкой засел отряд велетских лесовиков боярина Бранивоя. Полсотни стрелков и мечников попрятались по кустам и деревьям. Место для засады хорошее. С одной стороны — глубокая непролазная топь, гати давно разобраны, пройти там невозможно, с другой — целая сеть глубоких оврагов, опять дороги нет. Саксы, если сунутся в эту сторону, пойдут вдоль болота по тропе в надежде, что она их выведет к наезженному шляху. Да, выведет, прямо под стрелы лютичей.
Велибор открыл глаза и попытался найти спрятавшихся воинов. Вон в ложбине полтора десятка бойцов лежат на разложенных на голой земле вотолах. Врага не видно и не слышно, можно после долгого перехода отдохнуть. Немного дальше, если знать, где искать, можно разглядеть на старой ели засидку. Несколько бревнышек, привязанных к ветвям. Самого стрелка не видно, зеленая, в грязных разводах вотола сливается с лапами ели. Ан нет, из ветвей на мгновение высунулся и снова скрылся край берестяного тула.
Дальше, посреди сплошных зарослей кустарника торчит воронье гнездо. И не подумаешь, что оно не на ветвях, а на шлеме держится. Больше, сколько Велибор ни вглядывался, сколько ни прислушивался, никого обнаружить не смог. Лес поглотил, растворил среди ветвей и стволов отряд русов, закрыл людей своим зеленым живым покрывалом.
Издалека донесся топот, резко хлестнул по ушам треск сухой ветки. Кто-то мчался по лесу во весь опор. Звук приближается, уже можно различить, что это бежит человек, обут в мягкие поршни или сапоги, к лесу привычен, ветки не задевает, движется легко. Из-за деревьев прозвучала раскатистая лягушачья трель. Следом на пригорок выбежал отрок лет пятнадцати от роду, молодой, безусый паренек без брони и с боевым топором за поясом.
Велибор приветственно махнул рукой и зашагал навстречу отроку. Из-за ствола старого ветвистого дуба вышел боярин Бранивой, огляделся по сторонам, принюхался и вдруг громко захохотал филином. Это сигнал бойцам был — не зевать, смотреть по сторонам и не шуметь.
— Батька, они идут, — торопливо проговорил отрок, подскакивая к боярину. — Отряд большой.
— А теперь то же самое и медленнее — ничего не понял, — добродушно улыбнулся Бранивой.
— Видел саксов. — На щеках доглядчика вспыхнул предательский румянец. — Около трех-четырех сотен. Идут одни пешие, верховых не видно. Все с хорошим оружием, в шлемах, многие в бронях.
— Как шагают? — полюбопытствовал волхв.
— Держатся плотно, щиты не опускают, старшим у них широкоплечий, коренастый боярин в шлеме с маской. Мятль у него синий, добротный, на щите белый крест, в правом верхнем поле секира нарисована.
— Только не боярин, а барон, — поправил отрока Бранивой. — Герб знакомым кажется, только вспомнить не могу.
— Род Лонгбайлей, — подсказал Велибор, — фризы. Не знал, что они успели прийти. Надеялся, опоздают.
— Три-четыре сотни, — задумчиво протянул боярин, — много. Нас они сомнут.
— Ну-ка, Ратмир, ноги в руки и беги к Заманицам! — Бранивой упомянул небольшое лесное сельцо, спрятавшееся в лесу недалеко от этих мест. — Там дружина князя Святобора должна быть. Найдешь его и поведешь наперерез саксам. Все понял? — Не дожидаясь ответа,
