против Харальда своих сторонников поднимет, многие даны Синезубым недовольны. Свен обещает свою дружину на берега Лабы привести, надеется к сече успеть.
— Хорошая весть. Передам дословно, — кивнул Будимир. — Успеет ли?
— Молим Рода, чтоб успел. Отец больше ничего не передавал?
— Больше ничего. Князь полон сил, деятелен, глядит соколом, люди ему верят, сердца горят. Хотя под Мекленбургом мы два дня протоптались и потери были большие.
— Понятно. А до Лабы как дошли?
— Хорошо, быстро, к тому времени уже вся земля на саксов поднялась. В Ратценграде князь Ингорь Белуна старшим назвал и сам с дружиной к войску присоединился.
— Хорошее дело, — обрадовался Славомир. Отношение полабян и их князя к походу до самого последнего дня делом было неясным. Властитель небольшого княжества, остатков некогда многочисленного народа, Ингорь был человеком осторожным. Знал: в случае чего его земли первыми попадут под удар христианского войска. И посему старался дружить с королем и его герцогами и христианам не мешал людей крестить. Если Ингорь присоединился к походу, значит, уверен в успехе.
После переправы Славомир все же дал своим людям короткий отдых. Конскую упряжь в порядок привести, снаряжение проверить, лошадей успокоить, дать им по твердой земле прогуляться. Корабли, после недолгого размышления, князь решил оставить у берега. Скорее всего, в ближайшее время они обретут новых хозяев. Первый же прохожий положит глаз на такое богатство. Ну и пусть. Поджигать лодьи Славомир не хотел, боялся выдать себя столбом дыма, а пускать их по течению… Все одно через половину поприща к берегу прибьет.
Простившись с гонцами и предупредив их об опасностях, дружина Славомира поскакала на закат. Ехали в бронях, через каждые два-три поприща пересаживались на заводных коней. Впереди шел сильный дозор из полусотни гридней. Иногда Славомир посылал небольшие отряды проверить, куда дорога на развилке сворачивает, на гору подняться или просто ехать вдоль дороги на расстоянии от основных сил. Земля чужая, враждебная, расслабляться здесь нельзя.
До вечера варяги прошли около восьми поприщ. Попутно спалили дюжину сел. Действовали по одному плану. Дозорные, заметив село, придерживали коней, дожидались дружину. Несколько воинов на свежих конях разбегались веером, выглядывая, разведывая окрестности. Затем на ничего не подозревающих селян вихрем обрушивалась стальная конная лавина.
Русы старались никого не убивать, только если кто сдуру за топор или копье схватится или какой разиня под копыта попадет. Разогнав перепуганных саксов по ближайшим оврагам, кустарникам да перелескам, село сжигали. Заодно две церкви спалили. Одну вместе с клириком.
По пути, уже после полудня, дружина наткнулась на укрепленную усадьбу богатого рыцаря. Ни высокий частокол, ни запертые крепкие ворота, ни сторожевая башня не спасли бург и его защитников. Немногочисленных кнехтов сбили со стен стрелами. Спешившиеся дружинники под прикрытием стрелков со всех сторон окружили усадьбу и перелезли через частокол. О дальнейшем и говорить нечего. Русы пощадили только тех, кто вовремя догадался бросить оружие и, склонив голову, пасть на колени. Защищавшихся посекли мечами. В суматохе приступа несколько кнехтов и владелец замка (имя его так и осталось неизвестным) успели запереться в башне.
— Все понятно, — процедил боярин Гром и прицокнул языком. — Их оттуда не выкурить.
Бой прекратился сам по себе, во дворе не осталось ни одного оружного сакса, защитники башни же били из луков и кидали камни во всех пытавшихся приблизиться к воротам.
— Нет, метко стреляют, гады, — согласился Мочила, разглядывая свой щит с двумя глубоко воткнувшимися стрелами. Неожиданно боярину в голову пришла хорошая идея.
— Эй, вы! Змейко, Вильк, Рагнар, бегите на сеновал и грузите телеги.
Бойцы с полуслова поняли старого боярина. На конюшне саксы запасли целые копны и стога хорошо просушенного сена. Оставалось только, прикрываясь ростовыми щитами, подтащить его к башне и запалить. Так и сделали. Вскоре пламя и густой белый дым охватили башню, а затем пожар перекинулся на другие постройки. Тушить огонь было некому. Выжившим саксам доступным языком объяснили: не следует этого делать. Горит, и пусть себе горит.
Удостоверившись, что стены башни загорелись, а с верхних этажей никто уже не стреляет, видимо, в дыму задохнулись, русы покинули бург. Полоняников отпустили на все четыре стороны. Тащить их с собой нельзя, а убивать не положено. Боги на такие вещи косо смотрят. И повода нет, ни одного своего не потеряли, не по ком тризну справлять.
На ночлег дружина остановилась в чистом редком лесочке. Хорошее место, чистое, светлое. Ручей рядом в логу протекает, и речка недалеко. Трава под деревьями низкая, словно стриженая, местные земледельцы здесь скот пасут. Недалеко село стоит. Жечь его не стали. Только отобрали у саксов скот себе на ужин и напугали селян как следует.
Как разбили стан, Славомир первым делом приказал выставить двойные дозоры и менять их почаще. Костры разводить только в середине леса и осторожно, чтоб издали видно не было. Воины быстро разделали и поджарили на углях свежую убоину. Ужин получился знатный. Лошадей отогнали пастись
