Прошли сквозь кусты. Князь похлопал гнедую по крупу: заскучавшая кобыла потянулась к человеку, фыркнула в лицо.
– Ясно. Совсем обнаглели, собаки владимирские.
– Узнал? – спросил Хозяин.
– Узнал. Это Федьки Кольцо кони. Есть такой, морда продувная. Бывший тысяцкий в Суздале. Проворовался, хотели его с раската скинуть, да Юрий Всеволодович не дал. Верный пёс великого князя теперь, тёмными делами ведает.
– Так надо во Владимир скакать! Пусть ответит за обиду. Что за дела – правителей добришских похищать.
– Отбрешется. Скажет, давно коней продал, и свидетели найдутся.
Хозяин сарашей тихо спросил:
– А чего им надо от тебя?
– Ясно, чего. Юрий Всеволодович бряхимовским купцам все пути на запад перекрыл. Для того и Нижний Новгород велел поставить, на месте сожжённого булгарского городища. А я булгарских гостей через наше княжество пускаю, беру с каждого каравана мзду невеликую. Пока что только сухим путём караваны идут, но есть у меня задумка и речной путь в обход владимирских земель сделать. Вот великий князь и злится.
Старик вздохнул:
– Странные дела городские. Всё чего-то делите. Хорошо нам, далеки от суеты вашей. Сидим в болотах и ничего лишнего не хотим.
– А ты не надейся, что отсидитесь, – зло сказал Дмитрий, – железо-то вам надо? Хлеб надо? Соль? Медведь полгода в берлоге, и тот вылезает.
Молча вернулись к костру. Мрачному Дмитрию и наваристая уха была не в радость. Видя такое, слуги засобирались в обратный путь раньше назначенного. Подвели князю осёдланного Кояша: золотой конь радостно заржал, заиграл, толкая Хозяина боком.
– Но, чертяка, не балуй, – сказал Дмитрий и улыбнулся. Обернулся к Хозяину, обнял.
– Не сердись, отец. Не вышло отдохнуть: хорошо у тебя, да дела мирские не отпускают.
– Решишь дела. Ты – небом отмеченный. И твой орёл не взлетел ещё.
Повели коней на поводу по узкой тропе между зарослей, выбираясь на торную дорогу.
Трофейная гнедая кобылка испуганно косилась: поперёк её крупа лежало завёрнутое в дерюгу тело гридня Воробья, погибшего за князя.
Кузница стреляла в чёрное небо искрами из трубы, беспокоила ночь звуками: вот два звонких – это мастер ручником место указывает, по которому бухает тяжёлой кувалдой подручный. Натруженно вздыхали меха.
Субэдэй нагнулся под низкой притолокой, вошёл. В лицо ударили жар и чад.
Кузнец-уйгур увидел темника, удивления не показал. Продолжил работу, как будто каждую ночь к нему являются великие нойоны.
Темник не обиделся: кузнецы – люди особенные, властители огня и железа. Земные начальники им не указ.
Мастер, наконец, поставил аккуратно малый молот-ручник к наковальне. Долго пил воду из кувшина, остаток вылил на голову. Кивнул:
– Что привело тебя сюда, темник?
Субэдэй молча посмотрел на подмастерьев. Кузнец понял. Сказал:
– На сегодня хватит. Идите отдыхать.
Темник подождал. Потом развернул свёрток, показал:
– Надо похожий выковать.
Кузнец поглядел. Удивился:
– Первый раз такой клинок вижу. Древняя работа, забытая. И железо белое, небесное – где я такое возьму?
– Любое железо сгодится. Просто надо, чтобы похоже получилось.
Кузнец насупился:
– Странное предлагаешь, нойон. И рукоять делать – это не ко мне, я с бронзой и золотом не работаю.
– Придётся поработать, кузнец. И быстро. Лишь бы немного было похоже, чем грубее – тем лучше.
– Я тяп-ляп не умею.
– Сумеешь, кузнец. Постараешься, и всё у тебя получится.
Мастер скривился:
– Две недели. Как платить будешь? Обычно я беру два цзиня серебра, но тут…
– Плата простая, – резко перебил Субэдэй, – оставлю тебя в живых, а твою жену и трёх детей не велю продать в рабство. Устроит тебя такая цена?
Кузнец рухнул на колени, согнулся в поклоне.
– Сделать надо до завтрашнего вечера, – сказал Субэдэй, – и никто не должен знать о заказе. Даже твои подмастерья.
– Да как… – поднял глаза кузнец. И осёкся. Кивнул: – Всё сделаю, нойон. Только не трогай семью.
