Воробей торопливо натянул болотоступы и поплёлся вслед за резвым сарашонком, удивлённо качая головой.
Всё-таки странные они, эти болотники. По-лягушачьему могут, простым рожком целую историю выдувают. И никто сарашам не указ, даже сам Дмитрий им – друг, а не князь.
* * *
Челн скользил неслышно, деликатно раздвигая зелёную ряску. Был он новодельный: не долблёный, а собранный из тонких смолёных досок. Сам добришский князь уговорил булгарских купцов подарить лёгкий кораблик, за что сараши Дмитрия очень хвалили. Такой-то гораздо сподручнее перетаскивать из болота в речную протоку, коли понадобится.
Хозяин сарашей, сморщенный и тёмный, как старый гриб, поглядел вверх. Сказал:
– Не к добру эта птица. На месте висит, будто гвоздём приколоченная.
– Добычу высматривает, – предположил Дмитрий, – зайчишке какому-то сегодня не повезёт.
– Такой огромный орёл и барана утащит. Только он нынче не за зверем охотится, а за душой. Тяжела душа: видать, крови много на ней. Потому самого большого послали. И когти, что персидские ножи: длинные, кривые. А то выскользнет добыча, землю пробьёт да в такое место провалится, о каком и думать страшно.
– А кто послал-то? – подначил Дмитрий.
– А как тебе нравится, так и называй, – пожал плечами хозяин, – имён у него много, ни на одно не обижается. Твой побратим Азамат его Всемилостивым называет, попы ваши – по-иному. Но, думаю, нынче прозвание Тенгри ему самое подходящее.
– Откуда знаешь?
– Не знаю. Чувствую.
Князь положил руку на наборный пояс – звякнул металл.
– Покажи, – попросил хозяин.
– Да что ему будет? – усмехнулся Ярилов. – Железяка и есть. Хожу с украшением, как девка какая.
Сараш молча схватил Дмитрия за запястье, оглядел браслет древней работы из переплетённых бронзовых змей. Кивнул довольно:
– Хорош подарок змея Курата. От хроналексов тебя бережёт. Пока на тебе – Стерегущие Время тебя своим колдовством не найдут, не увидят. Если что случится – позеленеет. Носи всегда, не снимая.
Князь потянулся, хрустя косточками. Улыбнулся:
– Хорошо тут у вас. Тихо. И просителей не видать, и бояре в ухо не ноют про обиды.
– Хлопотно, княже?
– И хлопотно, и тошно. То скотина дохнет, то мытарь проворуется. Дожди невовремя – жито гниёт; сушь – жито горит. А то пожары. Две деревеньки спалило, а чем выручать? Сколько в казну ни тащу, глядь – опять пуста.
– Да уж, – усмехнулся сараш, – а ты думал, князья – они только сабелькой помахивают да ворога побеждают?
– Ничего я не думал. Сам знаешь: я в правители не рвался, так уж судьба легла.
– Враньё это всё про судьбу, – назидательно сказал старик, – давно жили в жаркой земле у синего моря люди-ахеяне. Так они выдумали себе трёх старух, будто те нить жизни прядут. Именем рыбьим ещё их обозвали. Сайрами, что ли. Или мойвами?
– Мойрами, – сказал Дмитрий, едва сдерживая улыбку.
– Во! Точно. Да всё равно ерунда это. Человек сам себе судьбу творит: хлипкую, как паутинка, либо прочную, что тетива.
– Или как канат.
– Верно, – кивнул Хозяин, – Канат – это имя такое у кыпчаков, означает «надёжный».
– И откуда вы, сараши, всё знаете, – в какой уже раз удивился Дмитрий, – грамоте не обучены, книг в жизни не видали. У вас и письменности-то нет.
– А зачем нам грамота? Всё, что было сказано или подумано, или будет размыслено, без разницы – всё узнать можно. Просто надо знать, как.
На берегу появился болотник. Замахал руками, показывая направление.
– Ладно, заболтались мы, – сказал Хозяин, – попробуй острогу, по руке ли?
Князь поднялся, упёрся ногами в борта лодки. Взвесил толстое древко в четыре локтя длиной, с зазубренным трезубцем на конце. Остался довольным. Кивнул молчаливым гребцам:
– Осторожнее теперь. Вёслами не хлопайте, спугнёте.
– Не спугнут, – вмешался сараш, – он нынче наелся, сытый да сонный. Хоть кукарекай – и усом не поведёт, из омута своего не выберется. Жена его икру отметала да уплыла, а он гнездо стережёт.
– И как выманим?
– Есть способ, – подмигнул Хозяин, – сом – животина страшно любопытная. Только бей сразу, второй попытки не будет. Он здоровенный, пудов на
