— Да. — Она встала, беря заварник. — Помимо смертельного голоса, у этих дам есть и еще одно не менее смертоносное оружие, о природе которого, увы, я вам ничего сказать не могу. Этакое невидимое пламя охватывает человека, он весь сотрясается как от конвульсий и потом падает замертво. Многие утверждают, что это магия.
— Судя по вашему тону, вы в это не верите? — Я благодарно кивнул, вновь принимая наполненную кружку чая.
— Мне образование не позволяет. — Она вновь опустилась в кресло. — Зная некоторые особенности быта разных оконечностей этого света, думаю, что скорей всего у гарпид та же способность, что и у океанических скатов, способных поражать подобным же невидимым ударом добытчиков жемчуга с южных островов Падажерра. По крайней мере, описания как полученных травм, так и ожогов идентичны.
Ну что ж, похоже, графиня права, загадочный невидимый огонь не что иное, как обычный удар электротоком, честно говоря, не силен в понимании, как твари земные получили подобный подарок небес, но вполне могу себе представить все последствия подобного контакта.
Как врач и человек любознательный, в свое время почитывал от скуки труды великих эскулапов прошлого. Был такой Клавдий Гален, то ли грек, то ли римлянин, не помню уже, в принципе для того времени дядька продвинутый, так вот он описывал лечение волшебным прикладыванием «судорожной рыбы» к телу больного. Особливо, говорят, помогало рабам, если раб внезапно сказывался немощным, болел и не мог более работать, то в целях «исцеления» его помещали в бочку с водой, где само собой плавала чудо какая рыбка. Это, по всей вероятности, давало больному дополнительную мотивацию к выздоровлению и возвращению в рабочий коллектив, ну или как-то так. Хотя тому ученому эскулапу надо отдать должное, судя по трудам, дошедшим до наших дней, лечили всех, кто не мог убежать, не только рабов. Много народу в те времена получили заряд бодрости и долголетия. Говорят даже, помогало. Но думаю, им всем крупно повезло, насколько мне известно, круче всего штырит не рыба, а угорь где-то в Южной Америке. Там сила тока вроде бы вообще заходит мгновенно за грань, после которой человека еще возможно откачать. Если ничего не путаю. Ну да бог с ними, вернемся к нашим баранам.
— Скажите, графиня. — Я отставил опустевшую кружечку. — Вы наверняка уже в курсе произошедшего, на ваш взгляд, что могло послужить причиной этого конфликта? Почему произошло то, что произошло? Я так и эдак прокручиваю ситуацию и не понимаю, мы ведь, по сути, не влезали в ареал их обитания. И на моей памяти нет случаев, чтобы кто-то из моих подданных в той или иной мере каким-то боком задел их. Мы, даже заводя невод, сначала оплываем берег, крича на все голоса им, чтобы, упаси бог, никто из них не запутался.
— Я думаю, это не наши, не наши постоянные жители Быстрой. — Она нахмурила брови. — То есть пришлые. Почему так решила? Слишком нахальны, наши навки пугливы, а эти с ходу на стены полезли, да и, недолго думая, гарпида вышла. Это необычно, как правило, королева не выходит к людям, подобные случаи по пальцам можно пересчитать, а тут еще и в бой ринулась.
— Значит, это новая семья решила захватить себе в пользование немного угодий? — Я устало растер лицо. — Выходит, что у нас пытаются отобрать реку?
— Ну почему отобрать? — Она наморщила носик. — Не стоит к этому так относиться, просто они совершили ошибку, вы не подумайте, я нисколько не умаляю глубину произошедшей трагедии, просто хочу донести до вас мысль, что, возможно, еще есть, пусть и минимальный, шанс договориться и как-то прояснить ситуацию, избежав ненужной крови. В конце концов, возможно, что даже наше нынешнее предположение тоже ошибочно.
— То, что они совершили ошибку, придя сюда, это точно. — Сердце вновь вздрогнуло от воспоминаний о старике. — Большую ошибку. Это я им покажу наглядным и вполне доходчивым способом. Я это обещаю.
Понятно, что я ни в тот день, ни на следующий, и даже через неделю, ничего не стал предпринимать. Это только в кино можно вскочить на коня и с шашкой наголо ринуться в атаку на врага. Хотя можно и в жизни, но кто же вас умным после этого назовет? Куда мне скакать? Уподобиться персидскому царю Ксерксу, что приказал своим палачам высечь море за разрушенный мост? Или выйти к берегу, и подобно былинному богатырю, сложив перста рупором, огласить ширь да гладь водную криком: «Выходи, чудище поганое, биться с тобой будем за Русь-матушку!» Ага, так и сделаю, поскрипывая колесиками инвалидного кресла.
Нет уж, зайду с другого края. Пока нужен план и информация. Мои люди, что днем, что ночью не покидая постов, наблюдали за некогда милой моему сердцу стройкой, а теперь совершенно не идущем к цвету моих панталон заливом. Ну да справедливость еще восторжествует. По крайней мере я так думаю, когда наблюдаю за разлегшимися и повылазившими на остатки моей дамбы навками, в блаженной неге отогревающими свои чешуйчатые бока под лучами весеннего солнца.
— Барон, их сорок и девять на этом берегу! — Прибежал первый из гонцов ко мне.
— Барон, мы насчитали уже семьдесят рыболюдей! — Следующий посланник.
— Барон, уже за сотню!
— Барон, их уже две сотни!
— Триста десять! — Наконец к концу следующей недели подвел я итог, выводя сумму на бумаге. — Гарич, что с Речной народ?
— Все в сборе, сорок человек. — Капитан задумчиво покачал головой. — Это даже не воины!
— Воины будете вы и легионеры, кстати, сколько их? — Я вновь стал выводить закорючки на бумаге.
— Сто пятьдесят легионеров, все с арбалетами, Семьдесят третий уверяет, что все пристреляны, народ зря кашу не ел. — При, казалось бы, явно
