что Грицу наверняка позвонил мне почти сразу после начала боя. Да что там за монстры нападают? Ветеран? Вряд ли. Точнее, он там, может, и есть, но проигрывают они не из-за этого, иначе Грицу сразу бы мне сказал о нем. В любом случае я порву любого, кто там есть, с теми силами, что едут со мной, вот только не будет там никого, когда мы приедем. Мы банально не успеем. И единственное, на что я и ребята в клубе можем рассчитывать, — это полиция. Здесь и сейчас я ничего не могу сделать. Зачем я тогда везу с собой бойцов? А хрен его знает. На чудо рассчитываю.
Уже на подъезде к клубу стало понятно, что мы не успели. О чем свидетельствовали полицейские ленты, машины, кареты «скорой помощи» и грузовичок спецназа.
Остановившись недалеко от клуба, произнес в рацию:
— Всем циркулярно — отбой. Курода — берешь десяток и идешь со мной, остальные домой. Святов, пришли сюда Васю-тяна.
Выйдя из машины, не переставал хмуриться. А кому на моем месте все это понравилось бы? Сняв шлем и закинув «Гвоздь» в машину, подошел к ближайшему полицейскому. Чем заставил хмуриться уже его.
— Сакурай Синдзи. Совладелец этого клуба. Мне можно пройти на его территорию?
— Документы, парень, — ответил мужчина грубо.
Ну да. Шестнадцать лет не располагают к доверию, особенно если одеться в то, что я на себя нацепил. Матово-черный комбез, разгрузка, под правой рукой «Глок», под левой — ПлПУ-101 «Чиж» — следующая после «Плевка» модель плазменного пистолета Урбанова. Не знаю, кто там дает им названия, но я в «сто первом» никакого «чижа» не видел. От предыдущей модели мой новый бластер отличался лишь гораздо лучшей эргономикой, новым дизайном и пятьюдесятью зарядами в магазине. В общем, мой возраст и мое снаряжение явно вызывали у мужика диссонанс. А у меня на руках ни одного гадского документа нет. А бумаг, доказывающих, что я совладелец клуба «Ласточка», нету вообще нигде.
— Не будьте таким служакой, полицейский-сан. Хотя бы начальство позовите. Я аж из самого пригорода спешу на помощь своим друзьям. Вы думаете, что я о документах думал, когда услышал в трубке мобильного звуки выстрелов?
Уж не знаю, что повлияло на решение мужчины. Может, мои слова, а может, вид десятка Куроды, вставшего у меня за спиной. Но тем не менее он, так и не ответив мне, связался с начальством по рации и ПОПРОСИЛ подождать.
Подошедший через пять минут мужик в гражданке представился джунсо-бучо местного убойного отдела… короче, начальник. Не сильно большой, но и не маленький. Старший лейтенант, если сравнивать с армией. В общем, представился и сразу потребовал документы. В итоге сговорились на том, что меня опознает один из выживших в нападении. И да, они есть, только я не знаю, сколько их и кто они. Этот… государственный человек молчал как партизан, хотя и его понять можно. Да и бог с ним, с этим служакой, я все же попал в клуб, краем сознания отметив, что не зря перевез отсюда все, что относилось к категории «вне закона». Даже Фантика. Хотя это еще тот вопрос, имеют ли они право, даже в такой ситуации, беспрепятственно лазить по этому зданию. Не помню я сейчас, что там говорится по этому поводу в своде законов. Куроду, кстати, как и его десяток, само собой, они оставили за линией ограждения.
И вот меня подводят к Грицу, который, даже несмотря на перевязанную руку, не поехал вместе со всеми в больницу.
— Этот… юноша, — произнес полицейский, косясь на меня, — утверждает, что совладелец данного клуба. Вы можете это подтвердить?
— Да, — кивнул парень устало. — Это Сакурай-сан.
— Прошу вас… — блин, как его там, а не важно, — полицейский-сан, дайте нам пять минут наедине поговорить.
— Парень, — произнес тот в ответ нравоучительно, — ты, похоже, не понимаешь…
—
— Кхм, — кашлянул тот. — Ну, разве что пять минут.
И дождавшись, когда тот отойдет, задал самый главный для меня в тот момент вопрос:
— Кто?
И он начал перечислять. Имя за именем. Шестнадцать парней из двадцати, остальные все ранены. Царапинами и синяками отделался лишь Казуки. Шотган… при смерти. Тетя Наташа — мертва.
Это самая дерьмовая Золотая неделя в моей жизни. А ведь жизнь только начинается. Страшно подумать, что меня ожидает впереди. Сейчас я сидел возле опутанного проводами и трубками Шотгана, который вот уже сутки не выходил из комы. Сидел и боялся. Боялся того момента, когда он очнется и спросит меня: что с ней? Уверен, это будет его первый вопрос. А еще я боялся, что он очнется, когда я буду в другом месте, и этот вопрос он задаст кому- нибудь другому. У меня даже появлялась крамольная мысль, что я не хочу, чтобы он очнулся. Боже, за что ты их так? Что они сделали такого, что ты отобрал у них все? Любовью всей его жизни, вот кем была Наталья для Хонды. А без нее у него и жизни не будет. И виноват в этом я. Я их познакомил, и я их подставил.
Тетя Наташа погибла от взрыва гранаты, закрыв собой подстреленного незадолго до того Шотгана. Уже тогда он был без сознания. Остается только благодарить Бога, что к моменту нападения девчонки, работающие в клубе, разбежались по домам. А вот Шотган, Наталья и Казуки задержались. Какого хрена, черт побери, я не настоял на временном закрытии клуба?! Какого хрена я хотя бы Казуки оттуда не забрал?! Как же хочется матюгнуться, господи. В
