Для сближения позиций обеих сторон оставались считаные дни.
29 марта «пломбированный вагон» через Штутгарт и Франкфурт прибыл в Берлин. Оттуда он направлялся к балтийскому побережью. В течение всей поездки по территории Германии Ленин писал. Уединившись в своем купе, подкрепляясь прохладительными напитками из полузапретного вагона-ресторана, он писал и писал в то время, как лесные массивы и города мелькали за окном. Таким образом, в марте 1917 года в поезде без гражданства родилось то, что станет известно как «Апрельские тезисы».
У суровых берегов полуострова Ясмунд в Германии, в городке Засниц, путешественников ожидал шведский пароход. Наступили сумерки, когда они оказались на шатких сходнях, ведущих к шведскому городу Треллеборг. Журналисты жадно следили за их поездкой. Мэр Стокгольма приветствовал группу революционеров – после чего та продолжила поездку до шведской столицы, где Ленин ходил по магазинам за книгами (осуждая своих товарищей, которые закупали одежду), найдя время для участия в собрании русских левых.
В последний день первого «полного революционного» месяца в России (февраль – март 1917 года) большевики сели на традиционные финские салазки и поскользили по хрустящему снегу из Стокгольма в Финляндию, пока еще на русскую территорию.
Глава 4
Апрель: блудный сын
Монархические идеологи и истово верующие, такие как сторонники «черной сотни», затаились и вынашивали планы, ожидая своего времени. Первые дни революции были примечательны тем, насколько глубоко затаились и как многочисленны были эти ультраправые элементы. Большинство видных деятелей «черной сотни» покинули страну или же были арестованы сразу после Февральской революции. На свободе остался лишь эксцентричный Владимир Пуришкевич, достаточно бессильный и беззубый, которого новая власть готова была терпеть. Политический спектр Петрограда сместился влево и был теперь представлен в основном радикалами, как умеренными, так и правыми. В те дни все являлись (или же утверждали, что являлись) социалистами. Никто не хотел быть буржуа.
До революции кадеты были партией, которая порой даже поддерживала либерализм и которую за это преследовали реакционные круги, порождая в ее рядах героев-мучеников. Апрель 1917 года они начали с новыми силами, организовав съезд, на котором было провозглашено, что Россия должна быть демократической республикой. Но теперь история (и революция) вынудила их стать консерваторами. Павел Милюков, представитель правого крыла партии, несколько выпадал из числа партийных сторонников данного курса, являя собой образец приверженца слабого либерализма в смутные времена.
Однако на данный момент, когда начался апрель, даже далеко не все левые единодушно объявляли себя врагами Временного правительства. Это произойдет лишь тогда, когда «пломбированный вагон» прибудет из Финляндии.
2 апреля большевикам стало известно, что на следующий день Ленин прибудет в Петроград. Приезжал их вождь. Они принялись смешно готовиться к его встрече. На следующий вечер на небольшой железнодорожной станции поселка Белоостров, на границе Финляндии и России, поезд с Лениным ожидала избранная группа большевиков: Коллонтай, Каменев, Шляпников, сестра Ленина Мария и еще несколько человек.
Они оказались не единственными, кто услышал о возвращении Ленина. На перроне скопилось около сотни рабочих, нетерпеливо поджидавших неторопливо пыхтевший поезд. Криками вызвав Ленина из вагона, они с ликованием прошествовали с ним на своих плечах (паровоз эти полчаса пыхтел, стоя у платформы). «Осторожно, товарищи», – смущенно бормотал он. Наконец Ленина спустили на землю, и он с облегчением вернулся в поезд к своим взволнованным и пребывавшим в шоке коллегам по партии.
Ленин старался внимательно следить за статьями своих товарищей о войне и Временном правительстве. «Едва войдя в купе и усевшись на диван, – вспоминал выпускник гардемаринских классов, большевик из Кронштадта Федор Раскольников, – Владимир Ильич тотчас накинулся на Каменева: «Что у вас пишется в «Правде»? Мы видели несколько номеров и здорово вас ругали». Таким образом он поприветствовал своего старого товарища.
Революционеры возвращались домой, за окнами в сгущающихся сумерках мелькал пейзаж. «Есть ли угроза ареста?» – неуверенно спросил Ленин. Те, кто встречал его, лишь улыбнулись в ответ. И он скоро поймет, почему.
Когда поезд в 11 часов вечера прибыл в Петроград, на Финляндском вокзале раздались громкие крики приветствия. Ленин наконец понял, какой у него статус в революционной столице. Его товарищи организовали для него демонстрацию силы большевистской партии, направив на эту встречу представителей от гарнизонов, где большевики пользовались влиянием. Тем не менее толпа, выкрикивавшая имя Ленина, была действительно сильно возбуждена. Вокзал был украшен красными флагами. Когда Ленин, слегка растерянный, вышел на перрон, кто-то вручил ему букет, выглядевший неуместно. Тысячи людей приветствовали его: рабочие, солдаты, матросы-кронштадтцы.
Толпа ленинских сторонников проводила его в роскошный зал, так называемые «царские (пока еще) парадные комнаты» Финляндского вокзала. Там ждали своей очереди поприветствовать Ленина представители Петросовета. Председатель Петросовета Чхеидзе (грузин), серьезный, честный партиец, утратил свой обычный любезный лоск. Когда появился большевистский лидер, Николай Чхеидзе выступил с приветственной речью, которую, однако, весьма сложно было назвать приветственной или даже речью. Суханов, который, конечно же, тоже присутствовал в «царских парадных комнатах», позже охарактеризовал это «проповедью», причем «мрачной».
«Товарищ Ленин, от имени Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и всей революции мы приветствуем вас в России!» – заявил в самом начале Чхеидзе. «Но мы полагаем, – продолжил он с тревогой, – что главной задачей революционной демократии является защита революции от
