Зима снова посмотрела на мастера Гертмана.
— Прошу прощения, но я чувствую какую-то слабость. Все было хорошо, но теперь… Пожалуйста, не могли бы вы повторить, что вы сказали?
— Базовые чары, Ваше Высочество. Попробуйте изменить цвет своих волос.
Зима коснулась своих густых черных кудрей. Она могла сделать это. Она много раз делала это раньше.
Служанка затаила дыхание.
Зима разжала ладонь и провела рукой по волосам. Простые чары обычно применяли для того, чтобы улучшить свою внешность. Зима чаще всего выбирала образ самой красивой из известных ей женщин — своей мачехи, королевы Леваны. Самой красивой женщины на Луне.
Сложнее всего было заставить себя выглядеть старше. Чтобы чары были эффективны, наводящий их сам должен верить, что выглядит таким, каким хочет, чтобы его видели другие. И хотя Зиме было несложно изменить свои тугие кудри или оттенок бронзовой кожи, стать выше или ниже… Но вот сделать себя более взрослой, приобрести грацию и уверенность мачехи — это требовало немалых мысленных усилий, и она все еще тренировалась. Но она делала успехи, и мастер Гертман часто хвалил ее.
Когда-нибудь она станет могущественной.
Когда-нибудь она будет так же сильна, как маг.
Зима посмотрела на склоненную голову горничной.
— Прошу прощения, — прошептала она. — Я не могу.
Наставник нахмурился. Потирая лоб, будто в смущении, Зима слабо улыбнулась ему.
— Я просто устала. Никак не могу собраться. Может быть, стоит попробовать в другой день? Если можно, мастер Гертман…
Он все так же хмурился. Служанка не шевелилась. Ничто не говорило о том, что она слышит слова Зимы или переживает из-за того, что сегодня не испытает на себе дар принцессы. Она сидела так, будто ее тут вообще не было.
Наконец мастер Гертман откинулся на стуле и кивнул.
— Конечно, Ваше Высочество. Вам нужно отдохнуть. Вернемся к занятиям на следующей неделе.
Зима встала и улыбнулась так мило, как только могла. Ее учитель выглядел немного обеспокоенным.
— Спасибо, мастер. — Она присела в реверансе.
Ясин ждал ее в коридоре, там, где она оставила его, и удивленно вскочил на ноги.
— Вы уже закончили?
Зима захлопнула дверь в кабинет мастера Гартмана и пристально посмотрела Ясину в глаза. В них отражался свет огромных окон в одной из стен коридора. Ее друг становился все красивее, и ему никогда не понадобятся чары, чтобы выглядеть лучше.
Ладони вдруг стали горячими и влажными. Ее внезапная решимость пугала ее, но она знала, что не передумает.
— Ясин, я приняла решение.
Он вопросительно посмотрел на нее.
Все лучшие люди — Ясин, ее отец, сэр Гаррисон Клэй, и слуги, улыбавшиеся ей в коридорах, совершенно не беспокоились о том, что у них не идеальная кожа или нет густых ресниц… Они не пользовались чарами. Не манипулировали людьми. Зима не хотела стать такой же, как мачеха или маги. Она хотела быть такой, как те, кого она любит.
Она шагнула ближе к Ясину, чтобы больше никто ее не услышал. Потому что ее решение противоречило всему, что ценилось на Луне.
— Я никогда не буду использовать свой дар, — прошептала она. — Никогда больше.
Решение было принято, и все оказалось проще, чем она ожидала. Конечно, это потребовало некоторых изменений в привычках. Если ей было нужно, чтобы служанка что-нибудь принесла, теперь приходилось просить, а не просто проецировать желание в ее разум. Если она хотела выглядеть на балу более привлекательной, нужно было не создавать образ в собственной голове, а приглашать парикмахера и мастера косметики.
Но она никогда не забывала о своем обете и была верна своему слову.
Мастер Гертман ничего не мог понять: успехи, которых они добились за последние годы, исчезли всего за неделю. Зима повторяла все те же отговорки. Она притворялась, будто пытается. Она была очень убедительна. Но после очередной неудачной попытки горничная хмурилась и качала головой, столь же смущенная, как и мастер Гертман.
Через месяц, после того как Зима отказалась от своего дара, она в первый раз встретила эту горничную в перерыве между занятиями. Девушка улыбнулась ей так, будто у них была общая тайна.
Невольно возник вопрос — знает ли она, что Зима притворяется? Зима спрашивала себя, благодарна ли горничная ей за эту еженедельную отмену манипуляций?
— Это называют лунной болезнью, — сказал Ясин, когда они сидели как-то в полдень в покоях Зимы. При дворе уже начали поговаривать, что они проводят вместе неприлично много времени. Но Зиму и Ясина не пугали косые взгляды и замечания придворных. Кроме того, Зима знала, что ее охрана никогда ничего не скажет. Они слишком уважали семью Ясина, чтобы поддерживать гнусные сплетни.
