навзничь. Торн притянул ее к себе.
– Кресс! Ты в порядке?
С дрожью она наблюдала, как животное упало и покатилось с дюны, поднимая облака пыли. Кресс хотелось кричать, но грудь словно сжало обручем. Она могла думать только о том, что животное хотело ей что-то сказать, а теперь вдруг мир пошатнулся и потемнел, и ей стало плохо, и по песку растекалась кровь, и она не знала, что теперь будет…
– Кресс! Кресс!
Торн водил по ней руками, пытаясь нащупать что- то, и она отстраненно поняла: он боится, что это ее застрелили. Она схватила его запястья, сжала их посильнее, пытаясь передать прикосновением то, что не желало выходить из уст.
– Я… У меня все…
Она замолчала. Они оба услышали это. Тяжелое дыхание, звук шагов и съезжающего песка.
Кресс сжалась и попыталась спрятаться в объятиях Торна. Ее охватил ужас. На вершине дюны показался человек с дробовиком в руке.
Сначала он увидел мертвое животное, а затем краем глаза заметил Торна и Кресс. Он вскрикнул, споткнулся и едва не упал, а затем с удивлением принялся их разглядывать. На нем был капюшон из какой-то тонкой, полупрозрачной ткани, из-под которого виднелись карие глаза и переносица. Остальное скрывалось под длинным, до самых щиколоток, свободным балахоном, защищавшим его от жара пустыни. Из-под балахона виднелись джинсы и ботинки, выгоревшие на солнце и запачканные грязью.
Как следует разглядев Торна и Кресс, он опустил ружье. Когда незнакомец заговорил, Кресс на мгновение показалось, что жара и изнурительные переходы довели ее до умопомешательства – она не понимала ни слова.
Торн крепче сжал ее руку.
Мужчина замолчал и какое-то мгновение удивленно смотрел на них. Затем переступил с ноги на ногу. Из-под капюшона показались брови со сверкающими полосками проседи.
– Значит, на универсальном? – произнес он с таким сильным акцентом, что слова было почти не разобрать. Он кивнул на их заношенные вещи и измятые балахоны-простыни. – Вы не из наших мест.
– Да, сэр, – хрипло сказал Торн. – Нам нужна помощь. На меня и мою… жену напали пару дней назад. Нас ограбили, и у нас закончилась вода. Вы не могли бы нам помочь?
Мужчина нахмурился.
– Что у вас с глазами?
Торн недовольно поджал губы. Он изо всех сил пытался скрыть свою беспомощность, но глаза оставались расфокусированными.
– Воры сильно ударили меня по голове, – ответил он. – После этого у меня пропало зрение. А у моей жены лихорадка.
Мужчина кивнул.
– Ясно. Мои… – Он запнулся, подбирая слова на непривычном языке. – Мои друзья недалеко. Здесь рядом находится оазис. Там у нас… разбит лагерь.
Кресс пошатнулась. Оазис. Лагерь.
– Я должен забрать добычу, – сказал мужчина, кивнув на поверженное животное. – Вы можете идти? Около… десяти минут?
Торн потер руки Кресс, ободряя ее.
– Можем.
Десять минут показались Кресс часом. Мужчина волочил за собой убитое животное, а они с Торном шагали по следу, который оставался за ним в песке. Кресс старалась не смотреть на бедную жертву и сосредоточиться на мыслях об отдыхе и безопасности.
Когда она наконец увидела оазис, невольный крик радости вырвался у нее из груди. Они спасены!
– Опиши мне, – пробормотал Торн, слегка сжав ее локоть.
– Здесь озеро, – сказала она, радуясь тому, что на сей раз оазис настоящий, и недоумевая, как можно было спутать блеклый мираж с чем-то настолько потрясающим. – Синий, как небо. Вокруг трава и несколько дюжин деревьев… Это, наверное, пальмы. Они такие высокие и тонкие…
– Людей, Кресс. Опиши мне местных жителей.
– Ой. – Она подсчитала. – Я вижу семь человек. Не могу сказать, какого они пола. Все ходят в бесформенных выгоревших балахонах. А вон там – это, наверное, их верблюды? Стоят привязанные, у воды. Там горит костер, и люди выкладывают циновки и расставляют палатки. И здесь столько тени!
Мужчина с добычей остановился у подножия дюны.
– Тот человек ждет нас, – сказала Кресс.
Торн наклонился к ней и поцеловал в щеку.
– Кажется, у нас все получилось, миссис Смит.
Они подошли ближе к лагерю, и люди поднялись им навстречу. Двое направились к ним, сняли накидки, открыли лица, и Кресс увидела, что одна из
