— А где же?
— У острова Акбет. Снимайтесь с якоря и уходите немедленно. Там, на белых утесах острова, Сет не увидит тебя. Печать Митры отметила это место. Там вы будете в безопасности!
— А Джихан? Конан нашел его?
— Прости, королева, мои силы тают…
Сияние померкло.
Если бы краснокожий появился раньше, до встречи Белит с Конаном, она бы ни за что не поверила его словам. Но теперь, когда встреча с избранником Солнцеликого бога состоялась, шемитка окончательно поверила в судьбу.
Громкий голос разбудил пиратов, и, снявшись с якоря, «Тигрица» взяла курс на остров Акбет. Там, возле острова, она встретила возлюбленного. Варвар вернулся без Джихана, но мужественная смерть брата смягчила горе, преисполнив ее гордости за него. А им они с Конаном сожгли Кеми. Напрасно Змееликий Сет источал свой смертоносный яд — союз Льва и Тигра был нерушим.
Возвращение Конана изменило жизнь Белит. Оплакав Джихана, она успокоилась, а пожарище в Кеми стало огненным знаменем ее отмщения.
Имена Тигрицы и Льва Черных морей гремели в Шеме, Куше, Стигии и Аргосе, и редкие корабли осмеливались оказывать им сопротивление. Ночи Белит были полны нежности и любви, а дни — крови и приключений. И хотя мысли о Кедроне еще бередили раны женщины, об Алале она вспомнила лишь однажды, когда попала на остров Скорби.
Это случилось поздним вечером, когда луна, устав пасти звезды, налилась краснотой и уснула среди мягких туч тусклого диска отделилось светящееся облачко и заскользило над поверхностью океана к спящей на якоре «Тигрице». На этом облачке к Белит явились невидимые других гости. Высокий горбоносый мужчина с необычным красным цветом кожи держал на руках маленького мальчика, очень похожего на Белит. Осторожно ступив на палубу, он незамеченным прошел к каюте Белит и тихой приоткрыл дверь.
Белит спала, положив голову на плечо Конана. Ее черные волосы разметались по постели, а дыхание было ровным и спокойным — ибо рядом с ней лежал надежный защитник. Никогда раньше не испытывала Белит такого чувства покоя и уверенности, как на пиратском корабле посредине моря, однако сон ее был чуток, как у зверя, привыкшего к опасности.
Едва заслышав негромкий скрип двери, Белит проснулась и приподнялась на локте. В дверях комнаты стоял мужчина, одетый в куртку и широкие штаны, короткие сапоги его украшали разноцветные бусины. А на руках него — Белит не могла ошибиться! — сидел Кедрои. Малыш подрос, похудел, но Белит не сомневалась — это был ее сын. Маленькими ручками он обнимал за шею краснокожего воина и лепетал что-то на неизвестном Белит языке.
Мужчина посмотрел прямо в глаза Белит, и женщина ощутила, как по спине пробежала волна холода.
— Я давно жду тебя, мать моего сына.
— Снова ты? — Белит поднялась и, не стесняясь наготы, двинулась навстречу странному гостю.—– Дай мне сына!
— Возьми.— Мужчина протянул мальчика матери.— Я взял его с собой, чтобы ты могла видеть свое дитя.
Белит взяла малыша в свои, внезапно ставшие бессильными руки и опустилась на пол. Гость сел рядом с ней. Кедрон с видимым удовольствием устроился у матери на коленях, заглянул ей в лицо и вдруг громко рассмеялся, в соленые слезы затопили глаза Белит.
— Как он попал к тебе? — всхлипнула она.
— Волею Солнечного бога он стал моим сыном, и теперь я жду, когда и ты придешь к нам.
— Куда? В мир мертвых?
— Почему? И я, и Кедрон живы и здоровы — так же, и ты. Мы живем там, за огромным океаном, и лишь милость Светлого бога позволила нам появиться здесь.
— Ты всегда был рядом со мной! Ты — демон из моих стигийских кошмаров, нашептывавший, как сбежать, как обмануть Рамваса!
— Ты нуждалась в совете, и я дал его тебе. Не о том ли твои молитвы, дочь короля?
— Ты знаешь и это? Я знаю о тебе все.
Малыш обратил внимание на сверкающие серьги в ушах матери и пытался вытащить одну. Поморщившись от боли, Белит вынула серьгу и дала Кедрону. С довольным смехом ребенок занялся блестящей игрушкой. Заметив, с какой нежностью Белит смотрит на сына, мужчина улыбнулся ей.
— Он уже может ходить.— В его голосе звучала отцовская гордость.— Правда, приходится держать его за руку — сам он пока побаивается.
— Белит била нервная дрожь, но руки крепко сжимали крохотное тельце, словно боясь, что малыш может исчезнуть в любое мгновение. Ребенок дрыгал ножками и заливался смехом, играя с украшением матери, но изредка он откладывал игрушку и прижимал свое личико к лицу Белит, словно целуя ее…
Тигрица морей забыла обо всем, кроме чудом вернувшегося сына, и слова краснокожего «Нам пора уходить» прозвучали для нее как удар грома.
— Не отдам.— Одним прыжком Белит отскочила к дальней стенке каюты и прижала к себе малыша.— Он мой.
— Скоро он будет твоим навсегда.— Краснокожи, сделал шаг к Белит.
— Не подходи! — Тигрица была готова драться за своего детеныша до последнего.— Конан, проснись! Проснись!
— Он не проснется.— Краснокожий был совершенно спокоен.— Никто не проснется от твоих криков. Hе пугай сына.
Внезапно Белит ощутила, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Воин-жрец подошел и бережно взял малыша из онемевших рук матери.
— Скоро мы будем вместе,— обещал он ей, переступая через порог.
Когда Белит очнулась, она лежала на полу, а Конан тряс ее за плечи.
— Очнись, Белит! Очнись! — Варвар почти кричал.
— Где они? — прошептала Белит, озираясь.— Где Кедрон? Где красный воин?
— Здесь никого не было, любимая.— Варвар нежно гладил Белит по волосам.— Только ты и я.
Захлебываясь словами и чуть не плача, Белит рассказала Конану о визите ночного гостя,
— Кедрон жив, я уверена в этом,— закончила она, — тот человек приходил неспроста — он приходил за мной
Конан крепко обнял Белит.
— Я никому тебя не отдам. Это был просто сон. Боги любят мучить людей страшными снами.
Белит покачала головой.
— Мне страшно, Конан.
— Не бойся.— Варвар сжал Белит в стальном кольце объятий. Он должен был успокоить ее и подавить закравшийся в душу страх.— Я люблю тебя, Тигрица.— Конан Прижался губами к губам Белит, поцеловал длинные мокрые ресницы, соленые от слез щеки и почувствовал, что дыхание женщины становится глубже и ровнее.
Их поцелуи и ласки становились все более жаркими, и наконец, волна страсти захлестнула их и смыла прочь ночные тени.
Они вышли на палубу, держась за руки, и Белит даже не догадывалась о смятении, которое вызвал в суеверном сердце варвара ее рассказ. Конан получил доказательство реальности всего произошедшего, но не хотел пугать любимую: слева ухо шемитки украшала жемчужная сережка, а в правой не было ничего — Кедрон унес с собой понравившуюся игрушку.
Варвар потихоньку вынул оставшееся украшение и швырнул за борт — потом он как-нибудь убедит Белит, что серьги ей просто приснились…
Пасмурное настроение варвара рассеялось при виде искренних улыбок, которыми их встретила команда. Изрядно поредевшие числом головорезы «Тигрицы» по-прежнему были готовы следовать за своей госпожой на край света, а значит, никакие боги и демоны не смогут их победить.
На горизонте не было ни облачка, солнце залило палубу теплыми волнами света, и огромная водная пустыня была видна на множество миль вокруг. Конан прищурился и оглядел море.
— Похоже, впереди корабль. Н’Гона, посмотри, твои глаза привычнее моих.
— Да, Амра, я с утра наблюдаю за ним. Он идет тем же курсом что и мы.
— Отлично. — Подошедшая Белит тоже вгляделась в даль.
— Если ветер поможет веслам, то к вечеру мы его нагоним. По местам! — взревел Н’Гона.— Первая смена на весла! Пошевеливайтесь.
Вышколенные гребцы заняли свои места, и Конан уселся на скамью наравне со всеми. Отработав свою долю гребной работы, неутомимый варвар отправился на помощь парусной команде. Но что бы он ни делал, киммериец постоянно чувствовал на себе любящий взгляд Белит. Варвар спокойно относился к тому, что порой подруга принимает решения за них за всех. Они плавали вместе не один день, но Белит еще ни разу не допустила ошибки.
К полудню неизвестное судно уже казалось совсем близко, и ясно стало, что его команда не стремится к встрече с «Тигрицей». Весла мелькали над его бортами — но пиратская галера все равно настигала жертву. Более маневренная и легкая, она неслась, словно не касаясь волн, и движения ее весел подчинялись ритму боевого гимна Белит.
Пиратка сидела на мостике и низким, хрипловатым голосом пела боевую песню субанцев, прославлявших, подвиги первых людей, пришедших в джунгли. Размеренные звуки с четким ритмом заставляли весла в едином порыве вспенивать воду, а гребцы, не замечая этого, все ускоряли и ускоряли темп.
Сумерки подкрались незаметно. Дистанция между кораблями сократилась почти наполовину, когда Конан подал сигнал остановиться.
— В чем дело? — спросила подбежавшая Белит.
— Что-то здесь не так. В воздухе какой-то странный запах!
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился подошедший Н’Гона.
— Пахнет землей. Сырой землей после дождя, а вокруг нас — только вода.
— Пожалуй, ты прав…— Н’Гона принюхался. — Я чую запах прелой травы.
— Мне не по себе, Н’Гона,— откровенно признался варвар.— Что-то тревожит меня, и это связано с тем кораблем. Не угодить бы нам в ловушку!
Пустые страхи были чужды неукротимой натуре варвара, но он боялся не за себя, а за возлюбленную, и это делало его осторожным вдвойне.
— Я скажу людям, чтобы держали оружие при себе.— Н’Гона побежал к гонгу, висевшему на корме. По глазам старого штурмана было видно, что он разделяет худшие опасения киммерийца.
Молчавшая все это время Белит тронула Конана за локоть.
— Что тревожит тебя, мой Лев?
— Не могу объяснить, но что-то неладное творится вокруг. Магию я чую за сотню лиг — а сейчас ею так и разит! — Варвар сплюнул сквозь зубы. Затем обернулся к Белит, пытаясь улыбкой подбодрить ее. — Ладно, нечего зря болтать! Нет такой опасности, перед которой спасовали бы Леи и Тигрица. Но прошу
